вымоченного в топлёном молоке, бегал к соседям-торговцам за ветчиной, потому что припасы закончились, подливал им вина, Ший Корай Аранаху щедро, а Анн Хари – почти символически, опытный бармен сразу чувствует, когда ты не в настроении выпивать. Короче, могли бы просидеть до утра, но не стали: Анн Хари заметил, что друг уже практически сидя спит. Он, конечно, скорее под стол упадёт, чем признает, что с него на сегодня хватит, чуть ли не силой пришлось уводить.

Впрочем, за порогом «Звезды» ШиКоНах мгновенно утратил желание спорить, а дома сразу упал на кровать. Вцепился в руку Анн Хари, сказал:

– Без тебя не усну, оставайся. А то, чего доброго, решу спросонок, будто мне всё приснилось, и теперь придётся снова тебя искать.

– Что, и грайти попить не отпустишь?

– Может быть. Посмотрим на твоё поведение. Сначала сказку на ночь мне расскажи.

– Какую сказку? – удивился Анн Хари. – Тебе что, книжку вслух почитать?

– Да ну тебя. Какие могут быть книжки. Рассказывай, как дошёл до жизни такой. Зачем ты уехал в Грас-Кан, не спрашиваю. Сам бы на твоём месте при всяком удобном случае сюда уезжал. Но всё остальное, радость моя, ни в какие ворота. С чего вдруг этот мрачный тайный запой? Ты же не любишь быть пьяным.

– Терпеть не могу, – согласился Анн Хари. – Мне скучно быть пьяным мной. Но у меня сила воли, ты знаешь.

– Знаю. Твоя сила воли – страшное дело. У-у-у-у! Но она объясняет, как ты смог это сделать, а не почему.

– Я не знаю, какими словами рассказывать. Как об этом вообще говорить? Ладно. Когда я на несколько лет пропал в ТХ-19, а потом внезапно оказался там в городе, где прежде никогда не бывал и местного языка не знаю; у нас на курсе, мне кажется, монгольский вообще никто не учил… ай, сейчас это точно не важно! Факт, что когда я пришёл в себя чёрт знает где, в тесной комнате, с документами непонятного происхождения и фальшивым именем «Казимир», я был пьян, вернее, уже в похмелье. Тяжёлом даже по меркам ТХ-19, а там похмелье страшная вещь.

– О похмелье ты раньше мне не рассказывал.

– Потому что не придавал значения этому обстоятельству. А оно может оказаться важным. Это я совсем недавно сообразил, когда один мой приятель, напившись, нашёл кольцо, которое пьяным же спрятал. А трезвым, как ни бился, не мог его отыскать.

– Понимаю. Да, память привязана к состояниям сознания. Это как во сне вспоминаешь другие сны, а наяву их не помнишь.

– Вот именно.

– И ты надеялся вспомнить, что по пьянке творил Казимир, чьим похмельем ты мучился в-как-его? – Улан-Баторе?

– В нём. Да, для начала хотя бы это. Что было перед тем, как я очнулся, осознал ситуацию, взвыл и бросился искать телефон? Счастье конечно, что этот лже-Казимир жил в хорошем отеле для командировочных специалистов! В те годы в столице Монголии было не то чтобы много мест, откуда можно сделать международный звонок. А что домой Ловцы возвращаются без посторонней помощи, я тогда даже не вспомнил. Хотя не факт, что мне бы хватило сил…

– Скорее всего, потому и не вспомнил. Оно так работает, когда мы слабы и больны. Что не можешь сделать, о том обычно даже не думаешь. Своего рода защитный механизм.

– Да, наверное. Ладно, тогда хорошо всё закончилось. За мной почти сразу пришла Лестер Хана, пусть она всегда будет счастлива, и увела домой. Но не помнить несколько лет своей жизни – невыносимо! Я был уверен, что это вообще не проблема, я сильный, приду в себя, окрепну, возьму своё. Но так ни черта и не получилось! Почти полвека прошло, а я до сих пор ничего не вспомнил. Даже ты не смог мне помочь.

– Да, пока не вышло, – вздохнул ШиКоНах. – Прости.

– При чём тут «прости». Ты же не нарочно. Просто бывают такие провалы в памяти, которые даже нашей волей не победить.

– Не тяни, – попросил ШиКоНах. – Я уже засыпаю. Ты напился и вспомнил?

– Ну так, кое-что. Не то, что хотел бы. А может быть, то? Но вспомнил ли? Может, просто приснилось? Хрен разберёт.

– Не тяни! – повторил ШиКоНах. И ещё крепче вцепился в его руку. Сильный, зараза. До синяков.

– Не сердись, – вздохнул Анн Хари. – Всё-таки я не готов. Мне бы было гораздо проще об этом с тобой разговаривать, если бы ты был Ловцом.

– Зачем Ловцом? – удивился тот. – История что, про книги? Так я их довольно много читал.

– Не в книгах дело. А в языке. Когда рассказываешь то, в чём совсем не уверен… Короче. Не хотелось бы мне своим словом всё это дополнительно утвердить. И не потому что оно плохое. Нет, не особо. Неоднозначное, это да. Но если это мои фантазии, не хочу подменить ими правду и не узнать её уже никогда.

– Так, стоп, – попросил ШиКоНах. – Не тараторь, я понял. Ты, к сожалению, прав. Я на тебя сердился, что ты мне ни черта рассказываешь. А ты поэтому, да? Все твои секреты такого рода, что не стоит облекать их в слова?

– Вот именно. Знал бы ты какой-нибудь язык ТХ-19, я бы всё тебе выложил прямо сейчас. Но ты всегда говорил, что не хочешь учить чужие лживые языки.

– Не хотел. Но могу передумать. Никто не обязан всю жизнь одного и того же хотеть или не хотеть.

– Было бы здорово. Тебе же не надо годами зубрить, постепенно тренируя сознание, ты не юный студент с хрупкой психикой. Что тебе какой-то потусторонний язык. За пару сеансов освоишь. Только сразу много языков не учи, одного нам достаточно, у новичков, когда берут группу одним пакетом, поначалу страшная путаница в голове.

– У меня уже тоже путаница, – вздохнул ШиКоНах. – Без языков и пакетов, тебя достаточно. Ладно, иди пей свой грайти. И мне принеси. И вспоминай давай колыбельные. Все, сколько знаешь. Потому что ты зажал сказку на ночь, а мне всё-таки надо поспать.

• Что мы знаем о Грас-Кане?

Что, как уже было сказано выше, из всех городов и стран Сообщества Девяноста Иллюзий у Грас-Кана самый низкий коэффициент достоверности – одиннадцать. Это значит, что его создавали – видели в снах или грёзах, рисовали в воображении и на холстах, бормотали в бреду его имя – всего одиннадцать человек (или похожих на нас существ). Поэтому Грас-Кан не стоит на месте, как нормальные города, а свободно перемещается по всему Третьему Континенту Шри. Угадать, где найдёшь его,