— Хм, — Ангелина задумчиво прикусила губу. Может, Гудхильд права и она зря себя накручивает?

С самой первой секунды она ловила себя на том, что ощущает исходящую от конунга Каттегата угрозу, но насколько эта угроза была реальной? Быть может, это в ней взыграл неосознанно впитанный ею страх перед ним Генриетты и Бронхилая? У них, как у норфолкцев, были все основания для того, чтобы опасаться молодого и сильного правителя враждебного королевства, тем более, страх их могла усиливать неопределённость — насколько Ангелине было известно, норфолкский бомонд не имел никаких личных сношений с каттегатским правителем, предпочитая, вместо этого, черпать всю информацию о нём из досужих разговоров лиц разной степени надёжности и регулярно долетавших до них сообщений об очередном территориальном приобретении конунга. В контексте этого, возможно, ей действительно стоит попытаться взглянуть на Харальда непредвзято? Тем более, они скоро станут супругами. Не приведёт ли она сама себя к погибели, если то и дело будет подозревать правителя Каттегата в желании упечь её в монастырь или убить? Может, в первое время он и отнесётся к такому её проявлению недоверия к нему с пониманием, но рано или поздно это ему надоест, и — кто знает? — сподвигнет предпринять какие-нибудь решительные действия. В конце концов, он правитель государства — у него нет ни возможности, ни, надо думать, желания, вечно нянчиться с излишне враждебно к нему настроенной женой.

— Надеюсь, ты права, — спустя время ответила Ангелина.

— Как есть вам сказала, Ваше Высочество, — Гудхильд неопределённо махнула рукой. — Вот увидите. К тому же… не зря же Его Величество вас сегодня на источники позвал. Это хороший знак. Тол Фредрика, правда, разобиделась, но это она сама уже виновата — лишнего навоображала.

— А тол Фредерика — это..?

— Дак одна из служанок. Раньше прачкой была, да полы мыла, а сейчас одежду прядёт. Её ж Его Величество и в последние разы звал к себе, ну, на источники-то. Ну эта, возьми меня Великий Душитель, дyрочка и решила вдруг, что она чуть ли не будущая королева здесь. Это ж её в ткачихи отправили опосля того, как она об этом Его Величество попросила. Мол, слишком уж у неё здоровье слабое для такой работы тяжёлой… белоручка, прости меня, Единое. Так вот из-за того-то и надумала себе девчонка, а теперича ишь, как всё повернулося… Ох, и зададут ей трепаку скоро — она ж тут на кого только не цыкнула.

— Вот как, — задумчиво протянула Ангелина. Этот разговор возбудил в ней нешуточный интерес. Взглянув на приближающегося с каждым их шагом каменного исполина, она с некоторым раздражением осознала, что они практически уже на месте, а значит, развить эту тему, как следует, у них не получится. Поджав губы, она недовольно прошептала:

— Давай отложим наш разговор на потом? Мы уже почти пришли.

— Как скажете, Ваше Высочество, — так же тихо ответила Гудхильд.

Остаток пути девушки проделали в полной тишине.

К тому моменту, когда они дошли до источника, Ангелина оказалась охвачена волнением. Разговор с Гудхильд, очевидно, здорово отвлекал её от переживаний, но стоило им обеим погрузиться в молчание, девушку тут же обуяла странная тревога. Зачем правитель Каттегата на самом деле позвал её сюда?

Когда Ангелина, сопровождаемая целым штабом слуг и воинов, шла на пристань бок о бок с Ратель, в её голове настойчивой мухой крутились слова Гудхильд о возможном приглашении Харальда. Конечно, она не могла, в силу своей неосведомлённости, с какой-либо уверенностью утверждать, насколько вообще вероятно для неё получить подобное предложение от конунга, но от неё зависело примет ли она его, если оно всё-таки поступит, или решит отказать.

Первой её мыслью, похожей больше скорее на эмоциональный порыв, было оскорбиться и, сопроводив свой ответ парочкой грубых выражений, отправить рискнувшего к ней заявиться с подобным гонца прочь. Но стоя на пристани и наблюдая за решительно приближающимися к берегу драккарами, Ангелина обдумала всё ещё раз, но с уже более холодной головой. Как бы ей не претила сама мысль о том, что бы вновь предстать перед Харальдом обнажённой и, возможно даже, претерпеть от него некоторые домогательства, она, в то же время, не могла не понимать, насколько выгодной со стратегической точки зрения эта ситуация могла бы оказаться для неё. По-видимому, слуги — а может, и не только они — придавали большое значение этой небольшой традиции, и потому отказ её может вполне оказаться интерпретирован ими однозначно — принцесса Норфолка пренебрегает вниманием конунга Каттегата и, что ещё более важно, своего будущего супруга. Означает ли это, что она не готова сотрудничать? Кому адресован этот отказ: персонально Харальду или всем каттегатцам? Опасаться ли каких-нибудь выходок с её стороны? И таких вопросов, которые могут возникнуть у любого, начиная от какой-нибудь прачки и заканчивая самим конунгом, тьма. Ангелина явно не в том положении здесь для того, чтобы позволять себе подобного рода финты ушами. Ей, если она хочет сытой, — а самое главное — безопасной — жизни, необходимо завоевать лояльность народа Каттегата, и в особенности его правителя.

Поэтому, отвешивая приветственный поклон ловко спрыгнувшему с драккара Харальду и с вежливой улыбкой расспрашивая его об их рейде, девушка чётко осознавала: если он будет нуждаться в её компании во время сегодняшних купаний, она не посмеет ему отказать.

Но теперь, наблюдая за тем, как Гудхильд, осторожным движениям водрузив её вещи на гладкий широкий камень, глубоко поклонилась и, дождавшись кивка конунга, поспешно удалилась, Ангелина забеспокоилась. Она была так сосредоточенна на себе и своих мыслях, что совсем обошла вниманием второго участника этого представления. Харальда и его мотивацию. Почему он позвал её? Рациональная часть мозга подсказывала ей, что их цели здесь вполне могли совпадать — ему, как и ей, сыграют на руку слухи об их сближении. Но не планирует ли он что-то ещё? Навряд ли у него имеются какие-то сомнения по поводу её осведомлённости в вопросе того, с какой именно целью он приводил сюда женщин. Не воспримет ли он то, что она добровольно решила составить ему компанию, как её согласие ещё и на близость с ним?

По спине Ангелины пробежали мурашки. Проклятье. Похоже, ей стоило более обстоятельно всё обдумать и не спешить с выводами.

— Ты так и будешь там стоять, Генриетта? — Будучи застанной врасплох, девушка рефлекторно подскочила на месте, взвизгнув.

— Вы меня напугали! — Обвинительно воскликнула она.

Харальд мягко рассмеялся. Смех его показался Ангелине каким-то уставшим, и она взглянула на