"Стана ведьма. Ей нужна свобода. Мы равны. Я не могу ее ограничивать".

Он повторял это мысленно после каждого крика Ядвиги, сжимал кулаки в бессильной ярости, но по-прежнему не входил.

Ограничить будущую супругу маг собирался только в одном – никаких других мужчин. Да, ведьмы не бывают верными, но смириться с тем, что придется делить свою женщину с кем-то другим, Дамиан не мог. Его наизнанку выворачивало, когда думал о ней в объятиях другого. Его трясло. Ему хотелось убивать.

Аринский выдохнул. Никогда еще чувство ревности не было столь сильным. Ему казалось, что никто и никогда никого не любил так, как любит свою ведьму он.

Стана вышла через несколько часов. Слабая, беззащитная, болезненно бледная. Распорядилась Ведане, которая стояла рядом с герцогом Смертью последний час, молча, слушая крики своего врага, сжимая в руках корзину, в которой лежала свежая одежда, еда и вино, чтобы Ядвигу привели в порядок и накормили. Последний ужин перед смертью. Милость, оказанная Станой вопреки всему. Больше, чем полагается предателю. Больше, чем позволил бы сам Аринский своему врагу.

Казнь проходила жестоко. Высшая степень ненависти к ведьме – сжечь ее. Гореть ведьмы могли зачастую несколько суток. Инквизиторы считали, что количество времени и интенсивность горения напрямую зависели от силы приговоренной, количества загубленных жизней и многих других факторов. Ошиблись. Ядвига была сильной ведьмой, но горела недолго, ярко. И пламя было черным.

Сначала была речь. Стана говорила о клятве, данной самой богине. Говорила о боли, которую ведьмы будут чувствовать всегда. И о цене предательства. Каждый, кто предаст – умрет. Каждый, кто пойдет против своих, умрет. Каждый, кто попытается связаться с Бессмертными – умрет.

– Битва с Орденом не мой бой, – спокойно проговорила Стана и Эльвира встала со своего места, чтобы продолжить.

– Если пойти против Бессмертных сейчас, мы умрем. Все умрут. Не останется никого, кто не будет поглощен ими. Мы лишимся земли, жизней, покоя и душ. Станем вечными пленниками в чужих телах. Наша магия покинет нас. И это приведет весь мир к медленной и мучительной смерти,– Эльвира обвела всех собравшихся взглядом, а сзади в ее руках сияла держава, инкрустированная красными камнями. Камни сияли, подтверждая слова ведьмы-путевода. И все понимали, что она говорит правду. Минессы с лёгким поклоном передала державу своей королеве.

– Что сказала предательница? – выкрикнул кто-то из толпы.

И Стана рассказала. Она говорила спокойно, тихо, но голос ее разлетался по всей площади, и слова были слышны всем. Каждая ведьма и каждый маг ловили смысл речей своей королевы.

Да, школу сожгла Ядвига, да, по приказу из Ордена. Да, работала не одна. Поэтому за спиной два столба, а не один.

Из толпы выловили другую ведьму, Кеннет вел ее наверх, сжимая плечо и что-то шипя на ухо. Стана заметила, нахмурилась. Что общего между главой Клана Смерти и ведьмой-предательницей?

Делири допустил ошибку, когда усомнился в ней. И теперь будет долго за нее расплачиваться. Аринский усмехнулся. Получить доверие его ведьмы можно только безгранично ей доверяя. Он научился. Кажется, если бы Стана сама сожгла школу на его глазах, а потом сказала, что этого не делала, он бы ей поверил. Безоговорочно. Абсолютно. Ей он верил больше, чем собственным глазам.

Когда Стана сказала, что за спиной ее стоит не просто предательница, а женщина, убившая собственную внучку, это стало спусковым крючком. Кто-то из ведьм закричал. В сторону приговоренных полетели проклятия и заклятия. Которые тут же втянулись в плащ Верховной, ее корону и державу.

Как только успели сделать из украшений и символов настоящие родовые артефакты?

Королева, она же Верховная ведьма, обвела притихшую толпу холодным взглядом. Просто посмотрела, но этого хватило, чтобы по рядам прокатился тихий шепот. Осознание – никто и ничего не сделает здесь без ее приказа или позволения.

– Почему столба всего два? У этой твари есть две дочери! – выкрикнула все та же ведьма. И синие глаза Станы выхватили ее лицо из толпы, запомнили, взяли на контроль.

– Я наказываю преступниц, предательниц, перешедших грань. Но я не воюю с детьми. Обе девочки под моей, – последнее Стана выделила особенно, – защитой.

Она просто подняла руки в воздух, удерживая объемный шар в одной руке и свою метлу в другой. Молчала, только губы беззвучно шептали молитву. Обращение было услышано Лилит, либо Стана сжульничала. В любом случае одежда преступниц воспламенилась. Взвились два чёрных костра. На площади стоял крик, дикий, раздирающий. Стана криво усмехнулась и нарисовала в воздухе руну, закольцевав время для душ на этом моменте, и заключила их в две небольшие серебряные пластинки, на которых были нацарапаны имена. Натали. Ядвига.

Толпа взревела. Погибшие дети были отомщены. Через тысячу лет души предательниц найдут покой, но до этого момента каждую секунду будут ощущать агонию собственной смерти. Как и обещала ведьма, мстила она с размахом, толком, чувством и расстановкой.

И Аринский бы сказал, что это слишком жестоко, если бы не успел заметить, как Ядвига беззвучно шепнула Стане "Спасибо" перед тем, как взвились языки черного пламени. Спасибо. За дочерей. За смерть матери, которая убила ее любимицу. За искупление в виде мучений. Спасибо…

– Лилит, покровительница всех ведьм, любила в своей жизни пять раз. И пять раз её сердце было разбито, – голос Старой Гретель звучал громко, мягко и отчетливо. Я вцепилась пальцами в букет, из последних сил сдерживаясь, чтобы не поднять руку вверх и не призвать верную метлу. Я боялась… – С тех пор завещала Лилит своим дочерям, что у каждой из них любовь должна встретиться пять раз. Первая любовь – любовь к своим родителям. Вторая любовь – любовь к своей магии и к жизни во всех ее проявлениях. Третья любовь – любовь к Кругу и Ковену. Четвертая любовь – любовь к мужчине. Пятая любовь – любовь к своим детям: сыновьям и дочерям.

Гретель замолчала, окинула взглядом площадь, на которой снова было не протолкнуться, и продолжила речь. Рядом громко сглотнула вторая счастливая невеста. Я краем глаза посмотрела на Эльвиру и постаралась показательно расслабиться. Сестра фокус заметила и только закатила глаза, вновь все внимание сконцентрировав на своем женихе. Анареш Сандеро наследник вожака самой большой стаи оборотней в истории (как громогласно заявил его отец, когда пришел сватать Виру по всем новым ведьминским правилам), а рядом мой мужчина. Мой Дамиан. Моя душа. Моя четвертая любовь.

С казни Ядвиги прошел месяц. За это время в рекордные, просто невероятные сроки, было написано законодательство. За этим строго следил младший Солон. Старший ездил по миру и собирал талантливых сирот, которым предстояло учиться в академии, где он был ректором. Сначала, правда, пришлось ехать и сдавать экзамен. В Темной империи. А учился боевик на родине, но Его Темнейшество согласился пойти навстречу, оформил дипломы и сертификаты всем нашим специалистам, а после негласно разрешил переманить преподавателей из любых учебных заведений империи. Здесь не обошлось без помощи Веданы, которая ловко окрутила лорда Криссена. Он сделал ей предложение, но рыжая любительница свободы отчего-то предпочитала тихо воздыхать по старшему Солону. Грустно так, протяжно, аж за сердце брало. А он ненавидел ведьм. Мару и Веду особенно.