В нетерпение и полный желания, Меч, склонившись вплотную над телом девушки, боялся пропустить хоть что-то, хотел если не почувствовать, то увидеть, как она умрёт. Но, подняв голову, упёрся взглядом в раздувшегося до потолка чёрненького, заполнившего почти весь вагон и улыбающегося своей отвратительной улыбкой. Его змеевидное тело извивалось от предвкушения, и он с нетерпением ждал, когда Анатоль сделает то, что от него требуется. Подпускал тумана, не давал Анатолю опомниться, делал приятными мерзкие вещи. Меч почувствовал, что и сам околдован. Он вдруг увидев улыбку этой гадины, осознал чьим желаниям следует и понял свою беспомощность. Для него стало очевидно, что он не может бороться даже с самим собой, преодолеть влечение к крови и ему стало одновременно приятно и мерзко.

Тогда Меч подумал, что если есть такая гнида, как чёрненький, и если столь мелкий чёрт имеет такую власть над всеми ними, то обязательно должен быть кто-то ещё, кого можно было бы противопоставить этой мерзости, и он начал буквально кричать, пытаясь призвать из темноты свет. Но, почувствовал, что чёрненький схватил его одной из своих непомерно длинных конечностей и зажал ему рот. Меч постарался вырваться, но понял, что парализован и не в состояние управлять даже своим телом. Ему стало первый раз в жизни страшно, он попытался отступить в свой мир, но ничего не получилось.

Меч не боялся смерти и вообще никогда не испытывал страха, но быть пленённым и проиграть битву для него было хуже смерти, хуже всего на свете, поэтому он мысленно, внутренним голосом обратился к кому ни будь кто мог бы его услышать и помочь.

Молитва его не была напрасной, Меч понял, что услышан, когда из мрака, словно молния рассекла грозовое облако, появилась светлая рука. Она дала лёгкий щелбан чёрненькому, от которого тот съёжился, улетев в дальний угол вагона, а потом также легко встряхнула Анатоля, разгоняя клубившийся вокруг него сумрак.

Придя в себя, Анатоль быстро сообразил, что из дьявольского вагона надо срочно выбираться. Времени было мало, собравшиеся смотрели на него в упор, давая понять, что пора совершить ритуал. Чтец дочитал всё необходимое и тоже замолчал в ожидание. Действовать надо было быстро, поэтому Анатоль сделал первое что пришло в голову: схватил за руку адепта, читавшего книгу, резким движением вывернул её за спину и приставил ему к горлу жертвенный нож.

– Оставайтесь на месте, и тогда с вашим приятелем всё будет в порядке, насколько это возможно. – Прокричал Анатоль, пытаясь совладать с пересохшим от напряжения языком.

Потом попятился к тамбуру, решив, во что бы то ни стало выбраться из поезда, даже если придётся прыгать на ходу. Он действовал быстро, и остальные Иллюминаты не успели ничего предпринять, видимо, не ожидая от Анатоля таких отчаянных действий. Он беспрепятственно сделал несколько шагов, а когда собравшиеся зашевелились, пытаясь его остановить, разбил масляную лампу, стоявшую в углу на столике у выхода, подпалив толстые красные шторы.

«Займитесь лучше этим делом». – Подумал Анатоль и захлопнул двери тамбура.

Начавший сопротивляться чтец получил отработанный хук в челюсть и свалился как подкошенный. Анатоль использовал его верёвочный пояс, намотанный вокруг талии и завязанный бантиком, чтобы связать ручки раздвижных тамбурных дверей и занялся дверью ведущей на свободу.

Когда у него почти получилось её открыть он услышал голос Кэт, умолявший его, сохранить ей жизнь и спасти из пожара. Но у Анатоля хватило выдержки не поддаться на уговоры. Дверь, наконец, раскрылась и в лицо Анатолю ударил поток прохладного вечернего воздуха. Поезд двигался достаточно быстро, но выбора не было. Анатоль сконцентрировался, дождался наиболее подходящего момента и прыгнул в весеннюю растаявшую грязь, которая приняла его с мягким чавканьем и спасла от множества переломов, подарив всего два вывиха и растяжение, не считая нескольких ушибов.

Густой вечерний сумрак быстро скрывал удаляющийся с грохотом поезд и только огонёк разгорающегося пожара ещё некоторое время обозначал вектор движения состава. Анатоль не спешил вставать, лежал, прислушиваясь к повреждениям тела. Не шевелясь, пытался проанализировать полученные травмы. Чуть спустя, окончательно определившись с подвижностью конечностей, встал, медленно соскребая с себя жирный чернозём, хромая заковылял в ту сторону, где на горизонте темнело, прощаясь с солнцем небо.

12. Приют

Укрытый двумя ватными одеялами Анатоль замёрз и от этого проснулся. Он лежал в низкой пещере, под сыпучие своды которой, сквозь щели в неплотно закрытой двери, едва пробивался солнечный свет. Где-то в глубине горела свеча и стоял перед иконой на коленях старик. Память словно кто-то взбаламутил, как воду в колодце. Воспоминания обрывались в лесу, когда потянутая нога распухла настолько, что никакой возможности ходить не стало, а остальное тело бил сильный озноб. Анатоль рухнул на кучу едва подсохшей прелой листвы и там, кажется, отключился. И вот теперь очнулся в этой пещере или землянке. Сложно было определить с первого взгляда.

Сил говорить или вставать не было никаких, хотелось снова заснуть и долгое время не просыпаться. Если бы не холод, Анатоль так и сделал бы. Но даже в полумраке этого странного помещения был виден идущий изо рта пар. Пришлось засунуть голову под одеяло, от которого пахло старостью и ладаном, пытаться согреться теплом собственного дыхания. Через некоторое время Анатоль снова провалился в тёмный сон или просто потерял сознание от усталости и духоты.

Проснулся он ночью, время суток стало очевидным оттого, что дверь в пещеру растворилась, хозяин вышел, а сквозь дверной проём блеснули звёзды, усыпавшие небо. Организм настойчиво сообщал о необходимости опорожниться. Было страшно и очень не хотелось говорить ни с кем из людей как можно дольше вообще не знать, где он и что произошло, и тем более не вставать из уже уютной и нагретой кровати. Просто отлежаться и прийти в себя. Забыв на время обо всём на свете.

Прошло ещё какое-то время, прислушавшись к ночной тишине, Анатоль понял, что в пещере один. Мочевой пузырь, казалось, готовился лопнуть, и Анатоль тихонечко вышел в холодную ночь. Спустя несколько минут, вновь забравшись под одеяло, ощутил такую благодать, какую не переживал ещё никогда в жизни. В этом блаженном состоянии он снова заснул.

Когда проснулся светило яркое солнце, в пещере было жарко, в углу звонко трещал поленьями огонь в маленькой глиняной печи. Благообразный старец с раскольничей бородой протягивал Анатолю кружку с чаем.

– На сынок попей. – Шёпотом сказал он, творя крестное знамение.

Чай на вкус был травянистый, словно сено заварили, но такой естественный вкус пришёлся как-то очень кстати. Анатолю стало неловко, и он с удовольствием снова заснул