– Ничего подобного. У тебя самая обычная кровь. Она ничем не отличается от крови прочих людей, я проверяла.

– Но…

– Кроме одного – ты видишь ее черной. А другие – нет.

Аличе вытаращила глаза:

– Мне что, мерещится?! Но Вальтер…

«И Грег… И Ульрих! Они все ее видели!» – она запнулась, чтобы не выболтать лишнего.

– Факт есть факт – кровь у тебя с виду обычная, – продолжала Фьямма. – Но ничего нельзя утверждать наверняка там, где замешана магия. Что тебе говорил про черную кровь Вальтер?

– Н-ну… Что он уже встречал людей с такой кровью… И некоторые были чародеями… А другие обладали странными свойствами, как я…

Глаза Фьяммы сверкнули.

– Это подтверждает мою теорию внутреннего атанора!

– Теорию… чего?

– Неживое не может породить живое. Превращение идет внутри человека.

– То есть… я превращаюсь?!

Фьямма расхохоталась.

– Не бойся перемен, Аличе, относись к ним как настоящий ученый – исследуй! Ты не поверишь, я бы хотела быть на твоем месте. На самом деле, я тебе безумно завидую! В твоем теле и сознании происходят удивительные изменения. Ты ведь не была рождена неопалимой. Ты не была рождена и с черной кровью – а я верю, что для тебя она в самом деле черная… То есть нечто запустило изменения. Я уверена – это было драконье пламя. В ту ночь, когда сгорела Вишневая Лорета, обычная девушка Аличе стала куколкой другого, высшего существа…

Аличе задумалась.

– Что ж, меня надо опять бросить в огонь? – недоверчиво спросила она. – Но на меня уже… (она вспомнила, как ее пытался поджарить Ангмегеррон) …Я уже попадала в огонь, после… Вишневой Лореты. Дважды. И больше ничего не изменилось.

– Значит, надо искать другой катализатор!

– Чего?

– Вещество, которое поможет тебе измениться еще раз, дитя мое. Превратит тебя из куколки в прекрасную бабочку! Любой алхимик знает – в opus magnum есть такие ступени, когда изменения могут быть инспирированы только извне. Процесс останавливается и ждет толчка в нужном направлении…

– В каком? В кого я превращаюсь? Думаешь… в дракона?

– Я в этом почти не сомневаюсь, – сказала Фьямма. – Ах, только бы все это не оказалось моими мечтами! Хоть бы превращение совершилось у меня на глазах, а не через сто лет – ведь для стихийных существ время не имеет значения…

– Превратиться в дракона! – повторила Аличе, содрогаясь. – Один знакомый… человек рассказал мне, что золотые и серебряные драконы могут прикидываться людьми. Но это не истинное превращение, это просто морок. А наоборот никогда не бывает.

– Почему ты так уверена? – улыбнулась Фьямма.

– О таких превращениях сказок не рассказывают!

– Все когда-то случается впервые…

«Превратиться в дракона!» По спине у Аличе побежали мурашки. Ей стало жутко, и в то же время дух захватило от непонятного восторга. Словно она опять стоит на вершине Черного Верха и смотрит на острые скалы далеко внизу. Раскинуть бы крылья и кинуться туда – а потом наверх, выше облаков, к самому небу! Но вдруг тетка ошибается? Что, если все это только ее теории? Или мечты?

Фьямма бросила взгляд в окно, за которым пролетала стайка голубей.

– Если бы узнать, как рождаются драконы в природе, – пробормотала она. – Я уверена, отгадка нашлась бы сразу же…

– «Дракон рождается в воздухе», – неожиданно произнесла Аличе.

Фьямма подалась ей навстречу.

– Что ты сказала? Откуда это?

– Есть такая пословица в Винделике, – смутилась девушка. – Я ее от Грега услышала. Он рассказывал про омелу, – почему ее там называют драконьим деревцем. Потому что омела так же, как дракон, рождается в воздухе, там живет и умирает, никогда не касаясь земли…

– Омела? – задумчиво повторила Фьямма. – Значит, дракон рождается в небе?

На щеках у нее вспыхнул румянец.

– Я уже который месяц бьюсь над возгонкой, стараясь извлечь летучие элементы из различных растений, и совсем забыла о драконьем деревце, живущем между небом и землей! А что проходит с легкими элементами от нагревания?

– Не знаю, – с недоумением ответила Аличе.

– Они взлетают, маленькая невежда! Я буду варить декокт из омелы!

– Де… что?

– Отвар. Отвар омелы – это сущность растения, трансформированная через огонь! Ну-ка, кыш отсюда!

– Почему? – обиделась Аличе. – Ты же взяла меня в помощницы!

– Мойщица пробирок мне сейчас не нужна, – с отсутствующим видом ответила Фьямма, окидывая взглядом ряды банок в поисках экстракта омелы. – Я тебя позову сразу, как только он будет готов… И если будешь хорошей девочкой, дам тебе его попробовать!

– Всю жизнь мечтала, – буркнула Аличе, вышла из лаборатории и пошла вниз, представляя себя драконом и все сильнее желая этого.

* * *

Время в мечтах летело незаметно. Аличе долго сидела у окна, невидящим взором глядя на башни алхимиков и чему-то улыбаясь. Потом, словно проснувшись, встала, проверила, не освободилась ли тетка, и решила спуститься в садик – подождать там.

К ее досаде, на каменной скамье в тени пинии уже кто-то расположился. Подойдя поближе, она узнала Гвидо – сгорбленного, нечесаного, закутанного в подбитый мехом плащ.

– А, это ты? Привет, – сказала она ему дружелюбно. – Ну как, поправляешься?

– Как тут поправишься, – жалобно-сварливым тоном произнес Гвидо, – когда по вечерам в Каррене такой холод!

Аличе взглянула на него с недоумением.

– Мне так зябко, – продолжал ныть Гвидо, дрожа в своем плаще, – а Фьямма меня совсем не лечит! И сил больше нет, будто выжгли изнутри… Словно я пустой, словно колода – внутри одна зола! Утром посмотрел в зеркало – на лбу морщина! Хоть вешайся!

Девушке стало и смешно, и жалко его. Бедный красавчик – сам едва живой, а переживает из-за морщины! В самом деле, не умер бы…

– Ты отлично выглядишь, – сказала она, осторожно взяв его за руку. – И непременно поправишься!

Гвидо посмотрел на нее несчастным взглядом… И вдруг резко ухватил ее за руку сам.

– Эй, пусти!

Аличе попыталась выдернуть руку, но Гвидо держал крепко. Внешность его преображалась на глазах – спина выпрямилась, плечи развернулись. Бледные щеки вспыхнули багровым румянцем. А взгляд становился страшнее с каждым мгновением…

– А вот и она! – произнес он более шепеляво, чем обычно. – Та, что не горит!

– Что?!

Гвидо властно притянул ее к себе.

– Посмотри на меня, смертная!

Их взгляды встретились, и Аличе парализовало ужасом. Глаза Гвидо в густой тени озарились белым огнем…