Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ничего ты не знаешь! — рявкнул и вскочил с места, — ничего не знаешь!
— А ты расскажи! — крикнула в ответ. Мужчина развернул ее вместе со стулом, положил руку по обе стороны, уперев стол, склонился к самому лицу и прорычал:
— Я хотел и хочу тебя до боли! И это продолжается не один год, не два! А двадцать! Целых двадцать лет меня ломает!
— Да как так??? Ты не видел меня до этого ни разу!
— Видел! — сказал и отвернулся. Отошел к окну, стал к ней спиной и заговорил: — ты появилась в деревне сразу после гибели бабушки. Двадцать два года назад. Верно?
— Вроде, я точно не помню. Но бабушку не видела никогда, это правда.
— Мне тогда было двадцать три. На руках малолетний сын, а ты совсем соплячка. Сколько тебе было? Восемь, девять? — и не дожидаясь ответа продолжил, — я понял сразу, что ты следующая Слагалица, но еще не знал, что моя…
— Двадцать два года назад мне было десять…
— Тогда, я не обратил на тебя внимания, как на женщину. Но видел не раз. Заходил в гости к деду, разве не помнишь? Мы с ним рыбачили часто, на охоту ходили.
— Н-не помню, прости, — ответила растеряно, она вообще слабо помнила тот период жизни. Какие-то мелочи, деда, его стряпню, братьев и сестер двоюродных, совместные игры. Но никак не лесника.
— Но потом ты подросла. Приехала на лето из города и меня, как молнией шибануло. У тебя же тогда месячные начались, да? — и развернулся к Степаниде лицом.
— Ч-что? — женщина залилась краской и выпучила глаза.
— Месячные, говорю, у тебя в тот год начались. Созрела ты. Вот и почувствовал я тягу в первый раз.
— Н-незнаю, — пролепетала Степанида.
— Не знаешь когда месячные начались? — хмыкнул лесник.
— Знаю! Э-э-э… слушай, это-то здесь причем???
— При том, что когда ты стала половозрелой, я это почувствовал. Тогда все изменилось. И ты изменилась. Перестала быть для меня ребенком.
— Эй! Мне тогда было всего лишь двенадцать! — подлая краска никак не хотела сходить с лица.
— А что это меняло? Я же не преследовал тебя, не домогался. Спокойно ждал своего часа. Хотя, какой там спокойно! — и опять отвернулся, нахмурившись, — так вот… с того момента моя жизнь стала… сложной. Не было дня, чтоб я не думал о тебе. Ты не представляешь, какая это мука, знать что ты моя и не иметь возможности приблизиться, дотронуться, поцеловать. Думаешь, тело хотело слушать доводы о твоем возрасте? И что надо подождать хотя бы до восемнадцати?
— Подожди, но почему ты решил, что я твоя? Это медведя ко мне тянуло?
— Нет! — выкрикнул, — медведя тогда и в помине не было, — добавил тише, — я уже тогда знал, что стал одним из семи твоих женихов.
— Хм, я думала, что женихи появились только несколько дней назад, когда я только вернулась в село, — пролепетала, пытаясь обдумать услышанное.
— Они были всегда, просто ты с ними не встречалась до этого. Не время было. Видимо пора пришла только теперь.
— Ужас какой. Мне очень жаль, что ты мучился эти годы, — женщина подошла к леснику и стала рядом, глядя вместе с ним на лес, — но почему ты не нашел меня раньше? В восемнадцать, двадцать, когда мне уже было… можно?
— Я так и планировал. Думал, дождусь совершеннолетия… Но сначала ты перестала приезжать в деревню.
— Родители не отпускали. Говорили, что я уже слишком взрослая, чтоб бегать по полям.
— Но я не отчаялся, решил, хорошо, что не мозолишь глаза, — Степанида толкнула его локтем в бок, он улыбнулся и продолжил, глядя в окно, — думал дать тебе повзрослеть, затем подстроить встречу. Ну, а потом все должно было произойти само собой. Но…
— Что-то случилось, да?
— Да, случилось. После нападения медведя… я стал превращаться в оборотника. Этот процесс был… долгим и болезненным. Вся жизнь пошла кувырком. Я в принципе не должен был выжить, — каждое слово давалось мужчине с трудом, он говорил сквозь зубы, — в общем, как понимаешь, мечтать найти тебя, перестал.
Степанида вздохнула. Она плохо представляла, что ему пришлось пережить, но понимала, что в такой момент никому бы не было дела до романтики. А мужчина между тем продолжил:
— Но я не забывал. Никогда не забывал. И когда проклятый зверь вынуждал делать… то, чего я не хотел… тоже помнил о тебе.
— А… что он вынуждал тебя делать? — женщина испугалась этих слов. Взмолилась про себя, только бы он не сказал, что ел людей, например. После такого она вряд ли бы захотела остаться с ним, пусть он сколько угодно говорил бы про истинную пару.
— Об этом давай потом, а?
— Ты… совершал преступления? — спросила затаив дыхание.
— Нет! Конечно же нет! — возмутился.
— Фу-х!
— А ты, что подумала?
— Не знаю, а что делают оборотни? В кино они задирают людей, — пожала плечами, — я рада, что ты этого не делал!
— А уж я, как рад! В жизни не так, как в кино, — аккуратно положил ей руку на плечо, прижимая к своему боку. Степанида не стала сопротивляться, — я подошел к той части своего рассказа, в которой говорится почему я отказался от тебя.
— Говори… — закрыла глаза. Было уютно прижиматься к его боку и в данный момент она мечтала, чтоб он не сказал ничего такого, чего она не сможет простить.
— Когда ты появилась снова и процесс жениховства запустился, я почувствовал сразу. Тяга стала сильнее, плюс звериные инстинкты. Чуть с ума не сошел. На день перекидывался раза по три, хотя до этого уже полностью контролировал «зверя». Вот тогда и решил, что такой муж тебе не нужен. Что я тебе дам? Существование вдали от людей рядом с полубезумным мужиком?
Степанида не ответила. А что тут скажешь? Она еще сама не знала, что ей нужно от жизни и какую роль мог бы в ней сыграть «полубезумный мужик».
— Бабушка твоя рассказывала, что если жених добровольно откажется от Слагалицы, его тут же отпустит. Мол, сознательный выбор сделан, на этом стоп любовной горячке.
— А ты дружил с бабушкой? Почему она тебе это рассказывала?
— Можно сказать, что дружил. Она очень хорошая была, добрая. Судьбу мою пыталась поправить. Суженную искала.
— А кстати, ты же был женат уже?
— Не был.
— А как же сын?
— Это другая история, если захочешь расскажу позже, — лесник сделал полшага назад и в сторону, оказавшись за спиной женщины. Обнял и прижал к груди. Стало жарко-жарко, — постой, не вырывайся, — попросил, — мне так легче рассказывать.
— Хитрый, — улыбнулась, но противиться не стала, ей тоже было хорошо.
— Я думаю, она догадывалась, что моей суженой будет Слагалица, поэтому и рассказывала о них. Я вспомнил рассказ и принял решение отказаться от судьбы. Но была еще одна причина, вынудившая это сделать.