И я не хочу ни о чём думать…

Только не сейчас…

Ты, итак, думаешь как курица!

Проваливай!

Ничего не говоря, он кладёт мою руку себе в карман и ведёт вниз по улице, по дороге сплетая наши пальцы. По руке до самого локтя бегут горячие мурашки. В голове нет ни одной мысли, только радостные кульбиты в животе. Когда водитель среднего джипа открывает для нас дверь, я покорно сажусь в салон. Марат поддерживает мой локоть, помогая не увязнуть в снегу и не растянуться на тротуаре, а потом садится сам, на ходу расстёгивая пальто.

Не теряя ни секунды, срываю с головы шапку и тянусь к нему. Водитель захлопывает дверь, а мой муж встречает меня на полпути, обнимая моё лицо ладонями и накрывая мои губы своими.

Огненный вихрь проносится по моим венам.

Его губы сминают мои. Жадно и с шумным вдохом. Мои веки опускаются, я падаю на него, потому что не ориентируюсь в пространстве. Он ныряет в мой рот языком, чертит в нём обжигающие круги, лаская мой язык своим. Я поджимаю пальцы внутри сапог, хватаясь рукой за его колено. Ползу по сидению и усаживаюсь на его разведённые литые бёдра, скатившись попой к его паху.

— Мира…чёрт… — чертыхается он, разрывая поцелуй и хватаясь за мою талию через шубу. Приподнимает меня, слегка меняя моё положение.

Смеюсь, обнимая его плечи, и шепчу, прижавшись носом к его шее чуть пониже уха:

— У тебя что, сосулька в кармане?..

Прижимаю ладони к его рубашке, под которой тепло его тела, и зарываясь лицом в его шею.

Его руки сжимают меня в ответ стальным кольцом, а губы прижимаются к моему лбу.

— Можешь потрогать и проверить. — Бормочет он, убирая одну руку и стукнув костяшками пальцев по стеклу.

Водитель, до этого терпеливо ожидающий на улице, занимает своё место и снажимает на клаксон, давая колонне сигнал двигаться.

— Куда мы?.. — спрашиваю я, когда машина трогается.

— Ужинать. — Выдыхает Марат, откидывая голову назад, потому что моя ладонь воспользовалась предложением.

Это определённо не сосулька. Сосульки холодные, а то, на чём я сижу твёрдое и горячее.

— Я не хочу ужинать… — говорю, пристроив голову на его груди и глядя на украшенные ёлками витрины магазинов.

— А чего ты хочешь?.. — устало спрашивает он, гладя мои волосы.

Я хочу в другое место.

Напрягая память, описываю дорогу, на что Марат вздыхает, прикрывая глаза.

— Что ты об этом думаешь? — спрашиваю, остановившись перед картиной теперь известного мне художника, где в зелёно-желтых тонах изображено безумие форм и ещё чёрт знает чего.

В помещение очень тихо и приглушенный свет. Здесь почти никого нет, редкие посетители, он и я. Мне нравится здесь. Здесь хочется говорить шёпотом, хоть это ни к чему.

И мне нравится изучать картины.

Мне нравится делать это с ним. С Маратом. Потому что…мне с ним все интересно и потому что мы никогда не делали чего-то подобного раньше. Вместе. Как нормальные люди. Мы ведь можем быть…нормальными?

Крепче сжимаю его сухую жилистую ладонь, которая сплетена с моими собственными ладонями. Его ладонь шире и сильнее. Сжимаю крепче, чтобы держаться за него. Боясь и наслаждаясь этим моментом своей жизни. Боясь потерять этот видимый хрупкий мир из-за обстоятельств…какой-нибудь проклятой непреодолимой силы, которых полна моя жизнь.

Перевожу взгляд на профиль своего мужа и прижимаюсь губами к гладкой ткани пиджака на его плече. Прижимаюсь всем телом к его руке, потому что он здесь, и я хочу чувствовать его. Я вижу морщинки в уголках его глаз и на лбу. А ведь ему всего двадцать четыре. Из-за бороды и этих морщин он выглядит старше, и он такой…суровый…но, не сегодня. И не вчера. Он расслаблен. И я тоже.

Марат безэмоционально изучает полотно, небрежно положив свободную руку в карман брюк. На нём костюм и белая рубашка без галстука. Его пиджак пахнет им. Я наслаждаюсь.

— Все авангардисты чекнутые. — Наконец-то резюмирует он, отвечая на мой вопрос.

Это так перекликается с моим собственным впечатлением, что я начинаю смеяться в его плечо.

— Она стоит миллионы долларов, — замечаю весело, глядя на картину.

— Это репродукция, оригинал в Париже. — Сообщает мой муж, бросая на меня ленивый взгляд.

— Я догадалась… — бормочу, закатывая глаза.

Он хмыкает, а я продолжаю своё интервью.

— Ты бы купил такую?

— Она неплохо смотрится на белой стене. — Пожимает он плечом, а я снова смеюсь такой неуважительной оценке.

Он тоже улыбается, почёсывая зубы языком.

Снова целую его плечо и всматриваюсь в невероятные хитросплетения линий и цветов.

Чувствуя его взгляд, тихо говорю:

— По-моему, она…потрясающая…

— Безусловно. — Так же тихо отзывается Марат, повернув ко мне голову. — Это шедевр, как и наш сын.

В горле мгновенно собирается ком. Потому что меня переполняет волнение, гордость и…любовь к Дауру. Поднимаю глаза и смотрю на Марата. Его лицо снова серьёзно. Снова эта маска, за которой не разглядеть его чувств. Он так привык её носить, что уже забыл, каким был раньше.

Раньше он улыбался не только губами, но и самой глубиной своих глаз. Но, он никогда не высмеивал моё невежество по многим вопросам. Никогда. С ним я была самой собой. Даже когда он стал другим…я была самой собой…он позволял мне многое, давил, но так, чтобы не…не сломать. Я поняла это во время своих бесконечных внутренних диалогов, пока ждала его…пока носила под сердцем наш шедевр…

— Я рожала его восемь часов… — сообщаю ему мрачно.

— Я знаю, Мира… — мягко говорит он, чем переворачивает мою душу.

Если он знал…то почему, почему не пришёл?..

Ко мне…к нам…

— Почему тебя не было так долго?.. — спрашиваю, отводя глаза и кусая дрожащую губу. — Я бы не стала ждать тебя вечно…

Он подхватывает пальцами мой подбородок, заставляя смотреть на себя. Смотрю на него с обидой. Во мне её слишком много. Он выдыхает, плотно сжав губы, а потом говорит:

— Я это знаю. Я бы пришёл раньше, если бы мог. Так было нужно.

— Почему ты ничего не рассказываешь?.. — с болью прошу я и со злостью добавляю, вырывая подбородок. — Меня достал этот ответ!

Он слегка откидывает голову и улыбается, показав край белых ровных зубов. А потом совершенно варварски меняет тему, махнув головой в сторону гениального полотна:

— Я подарю тебе такую на Новый год.

— Она не продаётся, — фыркаю я, пытаясь освободить свою руку.

Он быстро перехватывает мою ладонь и сплетает наши пальцы в крепкий замок, бесстрастно бросая: