И по моей коже бегут мурашки.

Я так и вижу, как мой жестокий и уверенный в себе сводный брат идет по коридору университета. Как он улыбается всем и каждому, а мне от него достаются лишь злые взгляды и колкие слова.

Я тоскую по нему.

Честно. Мучительно тоскую.

По звуку его голоса, по отголоскам шагов за стеной, по низкому, глубокому смеху. По шраму на брови, горбинке на носу, по рисункам на теле. Даже по колючему взгляду, пронизывающему насквозь — то задумчивому, то жесткому, то на удивление ласковому: как тогда, в ванной у Лернера дома.

Я не пытаюсь разгадать Кая, но мое желание прикоснуться к нему только растет. Я чувствую себя той девчонкой из сериала, которая не может сказать «нет», зная, что близость разобьет ее сердце. Чувствую себя мотыльком, летящим на огонь — знаю, что сгорю, но хочу ощутить, как это будет — больно и сладко.

Даже просто выдержать на себе его взгляд так же опасно, как провести языком по лезвию острой бритвы. И так же манит. Хочется сделать это еще раз — даже зная о том, что во рту появится привкус крови, жалящий, металлический.

Я ложусь на кровать Кая и закрываю глаза. Стискиваю в пальцах ткань его футболки и медленно веду ею от живота к груди, а затем накрываю ею лицо. И все мое тело охватывает какое-то неясное болезненное ощущение — на грани удушья и щекотки, а затем жар собирается где-то в груди и опускается ниже и ниже. Сладкая пытка. Я представляю на себе тяжесть его тела, чувствую прикосновение кончиков его пальцев, ощущаю горячее дыхание Кая на своей шее…

А затем снизу слышится хлопок двери и торопливые, тяжелые шаги.

Кто-то идет!

Наверное, это он!

Подскакиваю, отшвыриваю от себя его футболку, выбегаю из комнаты и бросаюсь в ванную — потому что до своей спальни незамеченной мне уже не добежать. Закрываюсь и прислоняюсь ухом к двери.

Шаги стихают у комнаты Кая, несколько секунд ничего не слышно, а затем раздается его голос:

— Какого черта? Кто брал мои вещи?

Я убираю волосы от лица, делаю вдох, затем выдох и выхожу. Хвостик играет на полу в коридоре с какой-то коробочкой. Что это? Наклоняюсь.

— Ты была в моей комнате? — На пороге появляется Кай.

— Нет, я… — слова застревают в горле.

Парень кажется взбешенным не на шутку.

— А кто тогда вывалил все из моей сумки? — Возмущается он. — Я опаздываю на тренировку! Где мои новые шнур… — Кай осекается, заметив коробочку в лапах у котенка. Подходит, выхватывает ее и цедит сквозь зубы: — Проследи за тем, чтобы эта блохастая тварь больше не появлялась в моей спальне!

Он скрывается в комнате, хлопнув дверью, и я втягиваю голову в плечи. Беру Хвостика на руки и спешу в свою комнату, пока мы с Каем не столкнулись вновь. Через минуту сводный брат на машине выезжает из гаража.

— Как думаешь, где ночевал этот грубиян? — Тихо спрашиваю я котенка.

Тот молчит.

* * *

Я специально задерживаюсь в библиотеке до пяти вечера, чтобы не таскаться на автобусе домой и обратно: мы с Максом условились встретиться возле спортивного комплекса и пойти куда-нибудь прогуляться, но вот, я стою у входа в назначенный час, а его все нет и нет. Наверное, задержался на тренировке. Начинает накрапывать мелкий осенний дождь, и мне приходится войти внутрь, чтобы не промокнуть.

— Ждешь кого-то? — Спрашивает женщина-администратор.

— Угу. — Киваю я.

— Так пойди, присядь на диван. — Указывает она мне в зону отдыха.

— Спасибо.

Мне не хочется наследить, полы только вымыли, но неизвестно, сколько еще придется ждать. Я достаю телефон, чтобы набрать номер Макса, но добродушная женщина окликает меня снова:

— Наверное, ждешь своего парня с тренировки? — Понимающе улыбается она.

— Я… В общем, да. — Соглашаюсь.

— Так проходи на арену, тут открыто. — Она провожает меня к двери. — Сверху все хорошо видно.

Я вхожу и оказываюсь в большой ледовой коробке на самой верхней точке трибуны.

Здесь прохладно и своеобразно пахнет — как в пустом холодильнике. Мне хватает пары секунд, чтобы понять: женщина ошиблась. Эта арена больше, и на ней тренируются на керлингисты, а хоккеисты. На льду как раз идет матч, и игроки, перемещаясь по площадке, передают друг другу шайбу — так быстро, что сразу и не уследишь за круглой черной точкой, мечущейся по гладкой поверхности льда.

Я набираю Макса, но тот по-прежнему не отвечает.

Странно, но я ощущаю облегчение, ведь мне хочется остаться здесь и посмотреть, что будет дальше. Глаза сами выхватывают фигуру Кая из толпы игроков. Я узнаю его, и сердце замирает. Узнаю не потому, что уже видела его форму с номером «восемь» дома, а потому, что он даже на площадке ведет себя так же, как в жизни — уверенно и жестко. Временами даже агрессивно.

Зрелище завораживает. Я стою на самом верху, в тени, и не могу оторвать взгляда от происходящего на льду. Когда сводный брат в очередной раз ударяется всем телом о противника, я невольно зажмуриваюсь и едва не вскрикиваю.

— Жестокий спорт. — Говорит чей-то голос.

Поворачиваюсь. Рядом со мной стоит парень, я тут же узнаю его — это бывший парень Алины.

— Да уж. — Кротко отвечаю я.

Он подходит ближе и встает рядом со мной.

— Виктор. — Протягивает руку.

— Мариана. — Пожимаю ее.

— Красивое имя.

— Спасибо.

Парень улыбается, и его улыбка выглядит искренней.

— Любишь хоккей?

Пожимаю плечами.

— Случайно зашла и решила остаться, посмотреть.

— Есть свои фавориты? — Его темно-зеленые глаза прищуриваются.

— Нет, просто интересна игра.

— Это тренировка. — Уточняет он. — Но ты права: в конце нее мы обычно делимся на команды и играем.

— Ясно. Так ты тоже хоккеист?

Парень показывает на ногу:

— Временно на больничном.

— Сочувствую.

— Так у тебя нет фаворитов? — Виктор бросает взгляд на площадку.

— Разве что вратарь. — Улыбаюсь я. — Он еще не пропустил ни одной шайбы.

— А как же твой брат?

Я перевожу взгляд на лед.

— Он старается.

— Так ты не болеешь за него?

В горле пересыхает.

— Кай… не очень-то рад соседству со мной. — Эти слова горчат на языке.

Даже сглотнуть у меня выходит с трудом.

— Он не прав. — Твердо говорит Виктор, и мы сталкиваемся взглядами. — На его месте я был бы счастлив.