Меня охватывает такое отчаяние, что, кажется, будто я начинаю задыхаться.

— А что с бабушкой?

Мама достает из кармана сигарету и прикуривает от дорогой зажигалки, которую я прежде у нее не видел.

— Хелена сказала, что ей нужно к нотариусу.

— Зачем?

Она поднимает на меня потемневший взгляд.

— Хочет отказаться от своей доли в пользу тебя и этой. — Мать кивает в сторону лестницы, по которой пару минут назад скрылась Мариана.

— И в чем проблема?

— С одной стороны, удобно. — Выпуская накрашенными губами дым, произносит мать. — Не нужно ждать, когда старая даст дуба, чтобы прибрать ее долю к рукам. А с другой, — она глубоко затягивается дымом и оглядывает меня с головы до ног, — почему эта старая сука не может отказаться от своей доли в пользу тебя одного?

— Не называй ее так. — Прошу я.

— Неужели, эта дрянь не заслужила? — Специально дразнит меня мать.

— Мам, прекрати.

— Лучше сходи к ней и поговори! — Вдруг рявкает она. — Может, ее старая совесть проснется!

Я долго смотрю на мать, и та, усмехнувшись, разводит руками и будто говорит взглядом: «Ну, а что ты хотел? Разве ты не знал, что я такая? Разве ты еще не привык?»

И мне не остается ничего, кроме как вздохнуть и убраться из гостиной прочь. Я не могу ее винить. Мы оба были там, когда Харри уходил. И оба стали жертвами его бессердечия. Отец ушел потому, что все однажды заканчивается. Особенно то, что зовется любовью.

Мариана

Хвостик будит меня, забравшись на кровать. Почти одновременно с этим срабатывает будильник. Утро начинается с того, что я глажу кота, кормлю и провожу ему обработку глаз.

Затем я спешу в душ, предварительно заперев питомца в своей комнате — может быть, Кай и преувеличивал, но теперь я опасаюсь, что он действительно может причинить ему вред. Лучше быть осторожной и не попадаться ему на глаза. Нам обоим — Хвостику и мне.

Но, к счастью, сводного брата не оказывается в его комнате: я понимаю это по тому, что дверь закрыта неплотно, а в получившуюся щель видно, что его кровать уже заправлена. Или не тронута с ночи — возможно, дома он не ночевал.

Мысль об этом волнует меня. Почему? Где бы Кай ни проводил время, меня это совершенно не касается.

Приняв душ, я укладываю волосы.

Затем глажу одежду и собираюсь в университет. Перехватив на кухне круассан, закидываю сумку на плечо и торопливо выхожу на улицу. С удивлением отметив, что машины отца в гараже нет, спешу на остановку.

В университет я приезжаю за полчаса до начала занятий и потому ощущаю удовлетворение — больше всего на свете не люблю опаздывать, и не люблю, когда что-то идет не по плану. Теперь, когда у меня получилось приспособиться к утренним поездкам в общественном транспорте, сборы на учебу и сами занятия даются значительно легче.

Алина любит повторять, что я могу позволить себе такси. Но я отказываюсь — слишком много бумажной волокиты для того, чтобы получить право на досрочное распоряжение хотя бы частью средств родителей. К тому же, поездки на автобусе отлично дисциплинируют и отвлекают от дурных мыслей.

Хотя, если честно… когда Алина с Ником вот так весело подъезжают утром на стоянку возле университета на его машине, я все больше склоняюсь к тому, чтобы попросить их заезжать по дороге и за мной.

— Э-хэй! — Машет мне в окно подруга, когда автомобиль останавливается у нанесенной на асфальте разметки.

Ник сигналит, и я поднимаю вверх подставку со стаканчиками кофе, которые только что взяла для друзей в кафе.

— Привет!

Мы обнимаемся, а затем идем с кофе по двору учебного заведения, обсуждая новости и мелкие местные сплетни. Смеемся, и я ловлю себя на мысли о том, что впервые тяжесть потери не грозится меня раздавить. Мне легко и спокойно, и я по-настоящему наслаждаюсь этим мгновением.

— Совместный сбор для всего потока. — Напоминает нам Ник, пропуская нас вперед в самую большую аудиторию Большого. — Пообщаться с нами придет декан.

— Будет увещевать по поводу серьезного отношения к учебе? — Делает притворно испуганные глаза Алиса. — Или прочтет лекцию?

— Скорее всего, расскажет про осенний бал и важность этого мероприятия. — Поясняет парень.

— А что с балом? — Интересуюсь я.

— Ну как же. — Пожимает плечами Ник. — Осенний бал Большого гремит на весь город, а то и на всю страну. Обычно о нем пишут в прессе и иногда показывают по телевидению. Руководство Университета привлекает известных спонсоров, проводит экскурсии, мастер-классы, открытые занятия и спортивные состязания, и все это длится целых три дня и две ночи, прикинь!

— Должно быть, участвовать в мероприятиях очень престижно?

— В точку. Сразу зарабатываешь несколько очков к будущей репутации.

— А… как это связано с учебой?

Алина и Ник задорно хохочут.

В аудитории уже полно народа, поэтому никто не обращает на нас внимания.

— Не все и не всегда должно быть связано с учебой, милая, — по-дружески обнимает меня за плечи Ник. — Иногда студенческая жизнь — просто жизнь.

— Через двадцать лет ты будешь вспоминать, как веселилась, — поддерживает его Алина, — а не как зубрила конспекты!

Мы занимаем места и бросаем сумки.

— Привет, — вдруг подсаживается ко мне Макс.

— О, привет. — Смущенно улыбаюсь я.

Выпрямляю спину, одергиваю юбку.

Поздоровавшись с ним, Алина с Ником начинают болтать между собой, будто им и дела до меня нет. От неловкости я сцепляю пальцы в замок.

— Как твои дела? — Макс излучает дружелюбие и интерес.

— От-лично.

— С интенсивом, надеюсь, продвигается?

От его плеча идет тепло. Я не спешу отодвигаться.

— Готовлюсь.

— Тогда у меня для тебя есть важная информация. — Играя бровями, сообщает парень.

— Какая?

Он придвигается еще ближе.

— Ассистент профессора шепнул мне, что в тесте будет много вопросов по второй половине девятнадцатого века.

— Шутишь?

— Нет. — Лукаво подмигивает Макс. — Я добыл эту информацию специально для тебя.

— Но… Это ведь… нечестно!

— Что, прости? — Его глаза округляются.

— Мариана всегда следует правилам и никогда не жульничает. — Поворачивается к нему Алина.

Значит, они с Ником все-таки подслушивали.

— Вот как. — Неловко улыбается Лернер.

— Но так как в списке вопросов девятнадцатый век и так был, то это не считается подсказкой. — Вмешивается Ник. — Разве нет?