Только через пять лет, когда император Цинь Шихуанди и его генерал Мын Тянь уже покинули этот мир, среди последовавшего за этим смятения и анархии китайцы больше не могли должным образом охранять свою северную границу. Воспользовавшись этим обстоятельством, Тумань повел свои орды назад на юг и за короткое время смог отвоевать практически всю Внутреннюю Монголию (209 г. до н. э.). Его «штаб-квартира» располагалась вблизи современного города Хух-Хото, к северо-востоку от того места, где Желтая река (Хуанхэ) делает большой изгиб.

Теперь гунны стали такими же сильными, как до китайской северной кампании. В действительности они, вероятно, стали даже сильней, поскольку если до этого племенная конфедерация гуннов была слишком слабой и малоэффективной, то давление китайской захватнической армии стало движущей силой, заставившей «северных варваров» забыть свои племенные различия и сформировать мощную политическую организацию под руководством единого вождя. Но, несмотря на то что теперь гунны стали силой, с которой нужно было считаться, они были еще далеки от того, чтобы называться великой империей. Сам Китай еще не подвергался захвату со стороны гуннов, а в Центральной Азии дунху на востоке и юэчжи и усуни на западе, не говоря уже о различных других народах севера, еще оставались неподвластными им. Туманю пришлось довольствоваться тем, что он объединил гуннов в одну нацию. Только его сыну, великому завоевателю Маодуню, суждено было превратить эту нацию в огромную империю.

Судьба Туманя сложилась трагически: он принял смерть от рук своего великого сына. Маодунь (Модэ) был старшим сыном и естественным наследником Туманя, но на склоне лет последний попал под влияние молодой и красивой наложницы, которая старалась сделать так, чтобы наследником гуннского царства стал ее собственный сын. По предложению этой женщины Тумань попытался очень искусным образом убрать с дороги своего старшего сына. У гуннов существовал обычай обмена заложниками с юэчжи – сильным индоевропейским народом, который в то время обитал в регионе, непосредственно прилегающем к владениям гуннов с юго-запада. Воспользовавшись этим обычаем, Тумань послал Маодуня к юэчжи и, пока он был там, внезапно объявил войну своему соседу, полагая, что юэчжи в отместку убьют его опостылевшего сына.

Однако до Маодуня дошел слух о том, что происходит. Украв быструю лошадь, он смог благополучно сбежать и вернуться в лагерь отца. Тумань был так горд действиями своего сына, что состоялось формальное примирение, и Маодуня поставили командовать специальным отрядом из 10 тысяч воинов. Однако Маодунь не мог так просто простить своего отца, и вскоре после этого (209 г. до н. э.) ему удалось убить Туманя, его любовницу, всех своих родных и сводных братьев и в довершение всего тех гуннских вождей, которые не выказали ему явного повиновения.

Характерная особенность большинства туранских империй состоит в том, что они были не результатом постепенной экспансии, или развития, а быстро превращались в огромные империи под властью одного великого человека и в течение царствования его преемников медленно, но неуклонно шли к упадку. Судьбы империй гуннов являются блестящим тому примером. В течение долгого правления Маодуня (Модэ), продлившегося больше тридцати пяти лет, с 209 по 174 г. до н. э., гунны достигли зенита своего могущества. После его смерти новая империя оставалась стабильной в течение двух-трех поколений, но потом быстро распалась.

В Новое время Маодунь (Модэ) стал великим героем всех туранцев, и даже такие народы, как венгры и турки, ставят его наравне, если не выше Аттилы, Чингисхана, Османов или Тамерлана, считая одним из величайших триумфов «туранской расы». Может показаться странным, что человека, убившего собственного отца, братьев и других сородичей, считают «славой его расы», но необходимо признать, что у Маодуня (Модэ) были определенные оправдания его кровавым деяниям. Он, безусловно, жил в кровожадные времена и в том месте, где кровопролитие считалось нормой жизни.

В любом случае возникновение империи гуннов, по-видимому, произошло благодаря его личному гению и в особенности его способности объяснить своему народу все выгоды согласованных действий. До этого времени гунны привыкли сражаться в свободном порядке, то есть каждый сам за себя. Маодунь (Модэ) ввел в практику использование «свистящих стрел» и с их помощью обучал своих людей слаженным действиям. Он издал приказ, чтобы, когда он пускал свою стрелу в определенную цель, его солдаты под страхом обезглавливания должны были стрелять в ту же цель. Чтобы сломать прежний, глубоко укоренившийся обычай нерегулярного боя и научить свои орды подчиняться единому слову главнокомандующего, требовался выдающийся ум и железная воля.

Изменение тактики было настолько радикальным, что можно предположить, что Маодунь мог получить знания о ней только из совершенно постороннего источника. Некоторые ученые считают, что стратегия Маодуня была заимствована у иранцев юэчжи, у которых он раньше побывал в заложниках. Если так, то это еще одна вещь, которой гунны обязаны своим индоевропейским соседям с запада.

Однако желание Маодуня добиться согласованных действий не ограничивалось сферой военной тактики, но распространялось и на политическую организацию. Насколько мы можем знать, у гуннов этого периода существовала только самая простая племенная структура, а в действительности почти никакой. Маодунь ввел сложную, тщательно продуманную иерархию должностных лиц, возглавляемую двадцатью четырьмя знатными сановниками, каждый из которых командовал по меньшей мере 10 тысячами воинов. На вершине этой иерархии стояли левый и правый «достойные князья». Левый достойный князь был своего рода «вице-королем» восточной части империи гуннов, тогда как правый достойный князь был «вице-королем» западной части, а Верховный правитель, в данном случае сам Маодунь, держал под своим прямым контролем центральную часть.

В отличие от более сплоченной Китайской империи, созданной правителями династии Хань, империя гуннов всегда сохраняла определенный элемент «феодальности», поскольку, несмотря на то что все двадцать четыре члена иерархии были подданными шаньюя, каждый из них оставался господином и хозяином на своей территории. Еще более важно, что каждый из этих высших сановников имел право назначать подчиненных ему командиров и должностных лиц, которые командовали десятком, сотней или тысячей солдат. Несмотря на такую децентрализацию, до тех пор, пока у власти находился Маодунь и его наиболее активные преемники, империя гуннов оставалась единым государством, подчинявшимся приказам одного человека. Более того, по сведениям из исторических источников, обязанности двоих из этих двадцати четырех гуду, или «счастливых повелителей», состояли в том, чтобы оказывать помощь в административных вопросах государства в целом.

Вскоре после того, как он получил власть, Маодунь предпринял ряд военных походов, в результате которых его небольшое государство превратилось в огромную империю. К сожалению, некоторые из этих походов известны нам крайне отрывочно, поскольку мы узнаем о них только из китайских источников, а китайские авторы не проявляли большого интереса к описанию войн, которые «северные варвары» вели между собой.