Бой стенка на стенку был воистину колоссален и ужасен. Бились без какого либо оружия, и тем страшнее было на это смотреть, ведь руки команд были сцеплены. Они стояли друг напротив друга, как единое целое, и вновь горланили свои устрашающие песни, а потом вмиг сорвались с места и бросились друг на друга. Толкали, пинали, кусали, били лбом в лоб, но не расцеплялись. И только когда держаться уже не было возможности, они отбивались кулаками, потом вновь хватались за руки и продолжали бой. Шли по спинам, головам, повергая противников.

Нет, хоть я и чувствую их Бога, но такое зрелище точно не для меня!

С другой стороны, такая сплочённость завораживала. Они забыли о личном, действовали командой, становясь не просто совокупностью, но чем-то большим. Их силы не складывались, а умножались, я это видела, ощущала, не могла оторваться.

Наконец, когда одну из команд оттеснили к самим трибунам, бой посчитали законченным. К моему безмерному удивлению встали практически все, даже те, по кому прошлась не одна пара сапог. Помятые, испачканные грязью вперемешку с кровью, они ушли с арены на своих двоих. Лишь трое, как и вчера, покинули этот мир, и их проводили с теми же почестями.

Одна из матерей не выдержала, разрыдалась. Я видела, как трясутся её плечи, сорвалась, бросилась было к выходу, чтобы добежать, обнять, утешить, но меня остановили руки мужа.

— Стой, тебе туда нельзя.

— Почему?

— Посмотри.

Я пригляделась. К ней подошёл какой-то старец, довольно невзрачный, к слову сказать, положил ей руку на голову, погладил. Вмиг расправились плечи, походка обрела твёрдость. Она оглянулась в нашу сторону, и я увидела, что взгляд её прояснился.

— Все мы там будем, кто-то раньше, кто-то позже, — проронил Зигвальд. — Но не всем достанется место в войске Размара. Кому-то придётся переродится, чтобы продолжить путь, достичь высот силы духа, стать равным пусть не самому Богу, но тем, кто достоин быть рядом с ним. Чтобы держать равновесие, чтобы не дать тьме поглотить этот мир, чтобы не позволить лжи и предательству захватить людей и повелевать ими. Да, наш Бог суров, но он справедлив, в отличие от некоторых.

Сердитый взгляд первого короля был направлен не на меня, нет, он не Фрейлию имел в виду, а тех, кто за спиной строит козни. Асовур и иже с ним. Да, от его приспешников я уже получила «подарок», больше не хотелось. Поэтому я тоже выпрямила спину и возгордилась, что мне повезло получить благословение у ТАКОГО Бога.

Финальная битва состоялась на третий день Турнира. Участников осталось всего пятнадцать человек — это те, кто смогли удержаться на ногах после того месива, которое вчера устроили. Поднявшиеся после объявления результатов были не в счёт.

Среди устоявших был и Кларк.

— Интересно, кто останется без партнёра, — хмыкнул в усы Зигвальд.

Он стоял, опершись о перила ограждения, и ехидно поглядывал на брата.

— Не повезёт тому — это уж точно, — не менее ехидно ответил ему мой муж. — По правилам против него может выступить любой желающий. Что, собираешься размяться? Я думал, мы потом показательный спарринг покажем, чтобы никого не калечить.

«Ага, только друг друга», — мелькнула недовольная мысль.

К третьему дню я уже окончательно привыкла, почти не реагировала на горловое пение, разве что прекрасно понимала весь тот ужас, который оно могло вселить в противника, не знакомого с такой традицией.

Относиться к смерти легче я не стала, но осознала, почему армарийцы придерживаются таких взглядов. Приняла это с уважением и изрядной долей восхищения, но себя переделывать не хотела. Нет, как бы ни было почётно встать воину рядом с Размаром, но я категорически не хотела, чтобы это произошло с Крайлом! Потом, когда мы состаримся, родим детей и избалуем внуков, вот тогда пусть встаёт куда хочет. И ни минутой раньше!

Мне кажется, или я услышала инфернальный смешок? Такой, от которого мороз по коже.

— Посмотрим, — загадочно ответил Зигвальд и прислушался к очередному этапу жеребьёвки.

— Драмс сегодня сразится против Ждура, — извлёк очередную пару камней Жрец, — О, остался «счастливчик»!

Народ заволновался, ведь из участников на арене остался… Кларк. Ну, конечно же, он!

— А нечего судьбу бабой испытывать, — ехидно раздался голос Ортоса.

Виви вспыхнула, стиснула кулаки, а потом неожиданно выкрикнула:

— Это не ваше дело, ради кого он бьётся!

Сказала и зажмурилась. Испугалась собственной выходки. Как же — перчить самому дознавателю!

Я взглянула на королей, опасаясь, как бы её за такое своевольство не наказали, но нет, Крайл усмехнулся, а Зигвальд откровенно расхохотался.

— Итак, у нас остался воин, которому не с кем биться! — провозгласил Жрец. — С учётом его заявления в начала Турнира — я не удивлён. Так кто же сразится с ним в божественном поединке? Кто готов стать орудием Размара?

Зигвальд неспешно потянулся, положил руку на рукоятку меча, что был прикреплён к его бедру и приготовился выкрикнуть своё имя, но не тут-то было!

— Я! — один из воинов успел его опередить.

От знакомого густого голоса я вздрогнула. Что? Садовник? Серьёзно?

— Надо бы научить юнца уму-разуму, — через заграждение арены взметнулось тело и, несмотря на габариты, мягко приземлилось на камни ристалища.

Виви изумлённо пискнула, я прикрыла рот, который открылся сам собой и никак не желал возвращаться в нормальное состояние, Зигвальд разочарованно выдохнул.

— Ничего, я тебе сегодня лично наваляю, — подколол его Крайл.

— Ловлю на слове, — буркнул старший брат. — Но всё равно жаль, было бы интересно ощутить себя орудием Размара.

— А вдруг она — его пара? — выдал муженёк. — Вряд ли бы тебе понравилось проигрывать из-за такого.

— Да ну, — отмахнулся от него Зигвальд. — Если бы они были созданы друг для друга, то дева бы не артачилась столько времени.

Взгляд Виви наполнился слезами, а мне стало обидно. Нет, ну каков! Взял и всё порешал с высоты своего мужского мнения! А то, что Кларк вёл себя, как озабоченный мужлан, это не в счёт? Может, они и созданы друг для друга, просто один из них не отёсан пока…

Пока короли переговаривались, мужчины покинули арену — ждать своей очереди. И тут я вспомнила, что хотела выспросить у мужа, кто такой Урлух и почему та же Крина ничего не помнит о нём дальше последних лет. Хорошо, хоть сейчас вспомнила!

— У него сложная судьба, — Крайл говорил негромко, даже отвёл меня в сторону, чтобы не привлекать к нашему разговору лишнее внимание. — Разумеется, он не всегда был садовником. О нет, он стоял плечом к плечу с моим отцом, был его самым свирепым воином, а потом уехал. Не буду рассказывать подробности — это слишком личное. Мы дали клятву и даже подтёрли воспоминания о нём, чтобы его оставили в покое после возвращения.