Он тебе не пара! Иномирец! Да еще по уши втянут в темную магию.

Выдержав некоторую паузу, полувопросительно произнес он:

— Неужели ты любишь его?

— Любила, Рэб…

Юноша отвернулся к окну. Как будто до сих пор он мало волновался! Теперь нужно думать еще и об этом!

Хотел смотреть куда угодно, только не на нее! На бревенчатые стены хижины покрытые мхом и лишайником, на разбросанные по полу лоскутные коврики. На собственную длинную мантию, скрывающую тело от шеи до кончиков пальцев на ногах. Ткань тяжелая и дорогая, стелилась следом за ним и переливалась на свету.

— Отец меня убьет, Рэб! Вернее, он сначала убьет дитя, — она вдруг почувствовала, как кровь ломится ей в виски глухими, ритмичными толчками, да и мышцы уже не казались такими дряблыми и беспомощными, как за минуту до этого. Вместе с ощущением жизни к ней вдруг как-то разом вернулись все страхи.

В груди тут же заныло и болезненно похолодело. Он нервно провел по своим густым длинным волосам, скрученным в изящный узел на макушке.

— Кара, тебе пятнадцать… Отец простит тебя! У тебя вся жизнь впереди! — он ощутил, как лоб покрывается каплями влаги.

В хижине было влажно, пахло деревом.

— Кого ты пытаешься обмануть, Рэб? — с трудом проговорила она, и ее глаза быстро налились слезами. — Ты тоже из семейки помешанной на чистой крови. Мой папочка решит, что такое отродье от иномирца, опозорит семью и избавится от него. Поэтому я решила, что сама лишу себя жизни. За то, это будет полностью мой выбор.

Тишина холодной хижины, как и дождь, заставляла ее поеживаться. От бушующего ветра старая лачуга “стонала”. Построена она была из сосновых бревен и балок, выложенных в два этажа, а хлипкая крыша покрывалась сеном и редким рогозом.

Это было тайное место, про которое раньше знал только он! Однажды бродя по зачарованному лесу наткнулся на этот домик. Потом показал его своей лучшей подруге детства — Каре…

Посреди потолка висела люстра из двух досок, сложенных накрест и восьми свечей с которых постоянно капал воск. На этой чудо-люстре, так и остался болтаться несчастный кусок веревки.

— Ты должна была сразу мне все рассказать! — в глубине его глаз затаилась серьезность.

— Я знаю, что доставила бы тебе кучу хлопот, Рэб. Не хочу становиться обузой, — все тем же убитым голосом, объяснила она.

— Перестань! Ближе у меня друзей нет, и не будет, — печально улыбнулся.

Улыбка его была удивительно сердечной — потому что улыбались не только губы, но и светлые, с искорками в глубине, глаза.

— Лучше скажи, ты хочешь родить этого ребенка?

Она отвела глаза. Он вернул ее милую головку в исходное положение. Спросил еще раз!

— Да, я хочу, чтобы дитя родилось! Очень хочу, Рэб! Я ему даже имя придумала… Тонг!

— Ты ведь сама дитя, — вслед за сказанными словами вырвался истерический смешок. — Откуда тебе знать, что это мальчик? — погладил ее по голове.

— Я чувствую! Он же живой. У него уже есть сердце и оно бьется. Он чувствует все. Он ощущает мою боль, и ему тоже больно.

Зарыдала так, что ему самому стало плохо.

— Я знаю решение, которое устроит всех! Выходи за меня, Кара! Я готов предстать перед твоим отцом. Пусть его не обрадует, что я совратил его несовершеннолетнюю дочь, но, он согласится на этот брак. Ведь мы отличная пара! Ты и я благородной крови.

— Это огромная жертва с твоей стороны, Рэб! Я не могу! Не хочу принимать ее! — обняла лучшего друга за шею, прижав свое лицо к его щеке орошая слезами.

— Даю слово, что позабочусь об этом ребенке, Кара! Дам свою фамилию! Знаю, он будет достойным Бассетом. Обещаю любить и оберегать его от любых бед… Всегда!

Глава 36. Букетик на удачу!

Дождь за окном тянул жалостливый мотив, сквозь который прорывался дружный гогот десяток молодых глоток. Вэлори казалось, что ее ничем уже не удивишь, но вскоре она поняла, что ошибалась. В обеденный зал, который уже кишел людьми, Луций вошел в числе последних. С охапкой цветов! Его кашемировая мантия представляла собой особый вид искусства, и двигался он в направлении ее столика. Студенты провожали его "обалдевшим" взглядом, лихорадочно соображая, когда это она успела обзавестись столь галантным ухажером…

— Это тебе! — он объявил это так громко, что даже слуги оставили свои дела, наблюдая за ними.

Каждый раз, я должна быть гвоздем программы?

Чтобы не показаться неблагодарной, Вэлори выдавила из себя слабое подобие улыбки:

— Ирисы? Спасибо! Они такие чудесные…

Луций наблюдал, как она наклонила голову и вдохнула аромат, рассматривая каждый из них. Он никогда не дарил девушкам цветы.

— На твоем фоне они бледны.

— Вряд ли я выгляжу сейчас прекрасной, с припухшими от недосыпа глазами и затянутыми в хвостик волосами.

Она немного покраснела. Луций не помнил, когда в последний раз видел краснеющей студентку Гроттер-Хилла.

Ухмыльнулся:

— Я искренне хотел тебя порадовать. Ведь это совсем пустяк, — он небрежно запустил руку в свою шикарную шевелюру. Ученицы, которые сидели ближе всех, заерзали на месте. Видимо оценили его сексуальный жест. — Мне и даме мороженое! — щелкнул пальцами, затянутыми в белоснежную перчатку. — Какое ты любишь? Вишневое или может банановое? Я просто влюблен в шоколадное, с хрустящей корочкой.

— Ты понимаешь, что теперь все о нас подумают? — Вэлори поборола желание скептически скрестить руки на груди.

Луций пожал плечами:

— Это их выбор.

— Но?..

— Почему ты решила, что есть какое-то но? — Луций коснулся ее ладони сильными и мягкими пальцами.

Почему он выказывает свой интерес ко мне, бог весть на чём основанный…

В зал вошла знакомая "пятерка" учеников в боевых мантиях. Вэлори повернулась на звук и встретилась и с ослепительно-голубыми глазами. Тонг уставился на их почти сплетенные пальцы. Она проследила за его взглядом и, зачем-то медленно убрала свою руку. Атмосфера в зале заметно изменилась, как и всегда при их появлении. Мужская половина учеников выглядела мрачной, как тучи перед грозой, а женская смотрела на них с немым обожанием.

Неосознанно Вэлори и сама отметила, как идеально сидит на его внушительной фигуре боевая мантия, которую иногда носят старшекурсники, цветом напоминающая запекшуюся кровь. Как она колышется при движении, придающая дополнительный акцент его широким плечам.

Она вся слегка дрожала.

Почему я так волнуюсь? Чтоб его черти взяли!

Голубые глаза, как будто кусочек бездонного неба, все еще наблюдали за ней. Скользнули по букету, который она поставила в вазу.

— Как тут душно, забери меня Тьма! — буркнула Вэлори немного грубо, инстинктивно пытаясь защититься от