Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что мне оставалось делать? Сказать все Артуру — осчастливить его новостью?
Я не знала, где его искать. Ни телефона, ни адреса. Ничего. Он был невидимкой, в интернете о таком человеке не было ничего. Вообще. Мне уже и не понять, реально его имя или я все выдумала, сходила с ума. Реален ли он на самом деле?
Так или иначе, его рядом не было. Он не знал о ребенке, а я сама не знала, где его найти. А если бы и нашла — то что? Как бы он отреагировал? Встретил бы меня с распростертыми объятиями? Сомневаюсь. Он бы сделал так, как поступают обычно мужчины в подобных случаях. Просто дал бы мне денег на аборт. Чтобы я избавилась от плода, убила ребенка.
А я не могла. Просто не могла.
Понимала, что сохраню и рожу, как бы все ни сложилось. И пускай нам будет трудно — я выкарабкаюсь. Найду себе работу, буду жить на съемной квартире. Стану цепляться за любую возможность выжить и дать малышу билетик в жизнь. Даже если сама свой однозначно потеряла, профукала все возможности. И теперь сидела как старуха у разбитого корыта.
Я не надеялась, что встречу его. Не ждала уже звонка. Просто ходила в универ на пары, словно зомби. Не могла думать ни о чем другом, кроме ребенка. Ведь понимала — время играет против нас. И чем дольше я бездействую, тем сложнее будет все разрулить.
Но что меня могло спасти? Разве что чудо? Откуда оно могло прийти?
Это же просто наивность. Нонсенс.
Но судьба распорядилась иначе.
Спасение пришло оттуда, откуда не ждали. И хоть я и наплевала в колодец, дорога все равно меня вела к нему. А точнее… это он пришел ко мне, как по волшебству.
— Ульяна! — услышала я однажды голос.
Кто-то меня звал. Я шла домой после учебы, услышала свое имя. И обернулась.
На обочине стоял роскошный мерс: отполированный, блестящий, как будто из рекламного проспекта для тех, кто грезит богатой жизнью. А возле машины махал мне рукой мужчина, я его знала. Поджарый, средних лет, волосы зачесаны назад. В строгом деловом костюме.
Шептицкий. Мой декан. Тот самый.
От одного только взгляда на него был мандраж. В ту пору мне меньше всего хотелось снова оказаться в его липких лапах. Во власти этого насильника, шантажиста. Просто нечистого на руку человека. Он был хитер, мог извиваться как уж на сковородке, если прижмут к ногтю.
Я так не умела. Потому и ходила в старых сапожках вместо модной обуви.
— Владлен Николаевич?
— Ульяна, добрый день. — Он подходил ко мне с какими-то людьми. Сперва я не поняла и приготовилась бежать. Но затем до меня дошло, что это охрана. У него теперь телохранители. — Прости, я не хотел тебя напугать. Найдется минутка для старого знакомого?
— Я… — У меня машинально поворачивалась голова. То налево, то направо. Хотелось отказать, даже не узнав причину столь пафосного визита. Да и встретились мы на нейтральной территории. Не в универе, не возле подъезда. А на половине пути. — Извините, мне надо домой. Я очень спешу. И… если честно, я…
— Можем обсудить причину моего приезда в ресторане.
— Э…
Я была голодна. В желудке урчало.
— Ты хочешь есть? Я оплачу обед, закажешь все, что пожелаешь, — был Шептицкий подозрительно добрым. — Мне надо лишь одно — чтобы ты меня выслушала.
— О чем… О чем вы мне хотите рассказать?
— У меня к тебе предложение. Деловое предложение. И тебе от него будет трудно отказаться. Я гарантирую. Но дважды предлагать не буду. Либо соглашайся и все узнаешь, либо я не стану тебя заставлять и найду кого-то другого на эту роль.
— На эту роль? — удивилась я загадкам в его речи. — Какую роль?
— Роль девушки, которая ни в чем не будет нуждаться.
В тот момент меня как обухом по голове огрели. Такие странные слова — и вдруг я их слышу. Ничего не понимаю, но киваю молча. Сажусь в машину и еду в ресторан. Со стеклянными глазами. Интуитивно я тянулась к этому шансу, этой дикой возможности все изменить. Избежать катастрофы и даже скрыть то, что скрыть почти нереально.
Ведь никто об этом не знал. Никому еще не было известно, что моей беременности три недели. Включая Никиту и его семью. Если бы отказалась, то жалела бы весь остаток жизни.
Я заказала салат, нежирное мясо. Сок. Неплохо поела. Еда была вкусной. Голод ушел, мне стало лучше. Теперь я могла его слушать. Хотя эффект стеклянных глаз не исчез — я будто понимала, к чему все идет. И заранее смирилась.
— Не знаю, в курсе ли ты, Ульяна, — сложил пальцы домиком Владлен, — но я буду баллотироваться на предстоящих выборах. Дело серьезное, ставки высоки. Конкуренция огромна. В этой среде существует своя мафия, море так и кишит акулами. Если ты понимаешь, о чем я говорю.
— Нет, я не понимаю, о чем вы говорите.
— Короче, Уля… Мне нужна твоя помощь. Для меня как кандидата очень важен имидж. Чтобы журналисты подавали мою кандидатуру как самую лучшую. Самую чистую и подходящую. Иначе избиратели выберут того, кто заплатил своему пиар-менеджеру больше, чем я… Так вот, я сейчас стараюсь на полную мощность. Жертвую деньги, помогаю детишкам купить компьютеры в школу, построил игровую площадку в спальном районе, — загибал Шептицкий пальцы. — Я делаю все, чтобы выглядеть новым Иисусом в глазах обычных людей. Но… — остановился он и тяжело вздохнул, — в этой бочке меда есть своя ложка дегтя. И это мой сын. Никита совсем отбился от рук. Он стал неуправляем. Шляется с какими-то торчками, проститутками и прочим мусором.
— Чего вы от меня хотите?
— Я хочу, чтобы было, как раньше, — сказал Шептицкий, взяв меня за плечи. — Ульяна, детка… Послушай, мне жаль, если я тебя обидел. Прости. Я был неправ, признаю. Я вел себя не лучшим образом, я грешен. Прошу у тебя прощения. Честно, — поджимал он губы, убеждая в искренности. — Но ты должна меня выручить.
— Я так и не поняла, в чем моя задача. Я должна перевоспитать Никиту?
— Нет, ты должна выйти за него замуж.
Он это сказал. Я словно чувствовала, что так и будет. Какое-то дурное предчувствие. Но отказываться было глупо. Это и есть мой спасательный круг.
— Вы хотите, чтобы мы поженились?
— Слушай… Когда вы были вместе, все
