— А ты чего терялся?

— Я был простой красноармеец… Нам не разрешалось. За такое голову могли оторвать. Потом всех тех, кто участвовал в обысках, из рядовых, отправили на фронт. Где они и сгинули! Я тоже попал в штрафбат. Брали какой-то пупырышек за селом. Нас там восемьдесят шесть человек полегло из ста… А я вот выжил, — в голосе заметная гордость. — А потом уничтожили и тех, кто обыски устраивал. Кого в лагерную пыль втоптали, кого на фронт отправили. Так что я один остался.

— А что было с теми, у кого изымали ценности?

— Их еще раньше в расход отправили, — удивленно произнес старик, — а драгоценности сюда все свезли.

— Незаконно получается.

Старик усмехнулся:

— А кто говорит про закон? Ясное дело, что без санкции, для себя ведь старались товарищи офицеры. Подмечали состоятельных граждан, изымали у них все ценности, а их самих к стенке ставили. Думаю, что на самом верху прикрытие было, — поднял он глаза к небу.

— Грабеж по-другому?

Старик скривился еще больше:

— Называй как хочешь. А только давно это было. Свои грехи я уже давно искупил. А сокровища были припрятаны в подвалы и даже в стены замурованы. Так что сразу и не отыскать.

— А может, они и сейчас там? — спросил Варяг.

Старик безнадежно махнул рукой:

— Да где там! Все исчезло. Еще тогда, когда здесь школа смершевцев была. Как вернулся с войны, сам пробовал искать, думал, осталось чего.

— Ну и как?

— Ничего не нашел! Все вывезли!

— А что, золотишко без охраны, что ли, здесь хранилось?

Старик на минуту задумался:

— Я так думаю, что эту школу не случайно здесь расквартировали. Среди смершевцев были люди, которые охраняли драгоценности.

— Интересные ты вещи рассказываешь, старик. И где же тогда находятся сейчас все эти сокровища?

Дед развел руками:

— Это одному богу известно. Может, и перетаскали уже, а, скорее всего, лежат где-то в укромном месте и дожидаются своего часа. Там и золото, и даже ассигнации царские были. Господа-то их берегли, все надеялись, что власть поменяется. Вот они и пригодятся! Не довелось… Однажды от одной мадам целый сундук ассигнаций приволокли, да и в подвал стащили для отвода глаз. Сундук-то знатный был, большой. Начальство решило, если кто позарится, так пускай с него и начнет. Узнает, что кроме хлама там ничего не спрятано. Хитрый был ход! — уважительно протянул дед. — Умели чекисты работать. А вам-то зачем все это надо? — подозрительно поинтересовался старик. — Уж не думаете ли это золотишко отыскать?

— А что, кто-то уже искал? — весело спросил Варяг.

— Может быть, и искал, — неопределенно протянул старик, мельком посмотрев на покосившиеся кресты. — Меня бессонница мучает, вот иногда по двору и брожу, — махнув в сторону заросшего кладбища, он продолжил: — Упырей я не боюсь, а тех, кого следовало бы опасаться, так они уже давно в земле сгнили… Вышел я как-то из своей сторожки, свежим воздухом подышать, едва с крыльца сошел, и тут тень метнулась в сторону собора. Я сначала подумал, что собака, даже внимания не особо обратил. А тут как раз луна вышла, вот я его и увидел. Человек какой-то…

— А может, это покойник был? — усмехнулся Варяг. — Вышел из могилы, чтобы свежим воздухом подышать. В земле-то душновато будет.

— Покойник что… Живых надо бояться! Постоял он с минуту и пошел… Туда, где мы сокровища припрятали. Уверенно так шел, как будто сто раз там бывал, а только я его ни разу не видел. Тут меня любопытство разобрало, ну я за ним следом направился. А он постоял немного у собора, включил фонарик и в подвал пошел.

— Как он выглядел, этот человек? — спросил Варяг.

— Не разглядел я его, — признался с досадой старик, — он спиной ко мне стоял. Много я разных людей видел, а только, когда на него посмотрел, меня до кишок перевернуло, — честно признался Матвеич. — Так что, если вы сокровища ищете, вам с этим человеком нос к носу придется столкнуться.

— Если этот человек объявится, позвони по этому телефону.

Тарантул написал на листке бумаги номер своего сотового телефона. Протянув листок, он добавил:

— Получишь в два раза больше.

— Будет, обязательно позвоню, — уверенно пообещал Матвеич.

Достав из кармана серебряный портсигар, он уложил в него свернутый листок.

— Красивая вещица, — кивнул Варяг на портсигар. — Можно посмотреть?

— Гляди, коли интересно, — пожал плечами старик. — Эта вещица со мной, почитай, уже без малого полвека, — протянул он портсигар Варягу.

Владислав взял портсигар и стал с интересом его рассматривать. Вещь была знатная, красивая, штучной работы. На крышке выгравирован дворянский герб — сидящий лев, на голове льва корона. В правой лапе он сжимал длинный меч. Много лет назад корона была украшена какими-то благородными каменьями, но сейчас на их месте виднелись лишь небольшие углубления. Салонная вещь с претензиями на тонкий вкус. Легко представить, как сотню лет назад какой-нибудь дворянский барчук небрежно открывал дорогущий портсигар и угощал партнеров по преферансу. А сейчас вещица перекочевала к дедуле, который заправлял серебряное нутро фамильной реликвии обыкновенной самосадовской махоркой.

— Уж не от дворянских ли щедрот? — спросил Владислав.

— От них самых, — признался старикан. — Все берут, а мне нельзя, что ли?!

— Тоже верно… Значит, все-таки не удержался? А камушки-то куда подевались? — с улыбкой полюбопытствовал Варяг.

Старик безнадежно махнул рукой.

— Пропил!

— Вот оно как…

— Как моя благоверная померла, так я с горя все пропил. В одних трусах остался. Было время, хотел и этот портсигар загнать. Да видно, что-то удержало.

Варяг вернул ему портсигар. Старик взял вещицу и сунул ее в карман.

Крышка сундука выглядела непомерно тяжелой. Ухватившись за ее край обеими руками, Беспалый не без труда приподнял ее. Откинувшись, крышка шаркнула металлическим краем по штукатурке.

— Посвети! — дрогнувшим голосом произнес Беспалый, повернувшись к девушке.

Пламя свечи, робко поблуждав по стенам, осветило нутро сундука.

— Катеньки! — невольно выдохнула девушка.

И этот ее восторженный вскрик Беспалому не понравился. Сундук до самого верха был наполнен царскими сторублевыми ассигнациями, называемыми в народе «катеринками». Они уже давно не имели никакой ценности. Вот разве что сгодились бы на растопку.

Денег в сундуке было много, их невозможно было сосчитать. Аккуратно сложенные в пачки и перетянутые тесьмой, они лежали плотными рядами, но совершенно не радовали. Так, бумага…