КАП, Кап, кап. Дождевые капли весело выбивали дробь на моем шлеме. Когда я успел облачиться в броню? Ничего не помню. И меч, зажатый в онемевшей руке, откуда он? Не важно. Важно то, что я стою в распахнутых настежь воротах и вижу перед собой тропинку, сотканную из бледно-голубого огня. Она приведет к цели. Бесстрашные викинги-сторожа покинули свой пост и пристально смотрят на меня с безопасного расстояния. Пора идти.

Быстро шагая по светящейся дорожке, я не пытался анализировать происшедшее. Завтра, я подумаю об этом завтра – так, кажется, говорила Скарлет, унесенная ветром. Вот и я завтра подумаю. Тем более, что у меня появился новый повод для размышлений. Оставив позади не менее километра, я обнаружил, что голубая стежка раздваивается. До сих пор я шагал по самой настоящей тропинке, которая соединяла между собой стоящие рядом деревни, а теперь один сияющий след продолжал освещать убегающую за поворот тропинку, другой же ответвлялся под прямым углом и терялся в густом подлеске. Не колеблясь ни секунды, я свернул с натоптанной тропы и углубился в недобро гудящий лес, даже не раздумывая, чем объяснялся мой выбор. Больше всего это напоминало кошмарный сон, в котором все происходит помимо твоей воли.

Я был готов к любым сюрпризам, но вид неподвижного скрюченного тела в мертвенно – голубом освещении заставил мое сердце дать сбой. Роберт. Скорее всего, его сюда притащили, – сама схватка должна была происходить на тропинке. Асмир, должно быть, взяли в плен – отсюда и раздвоение в путеводном сиянии, ведь я хотел найти обоих. Если я прав, и ее увезли, то дальнейшие поиски бессмысленны – слишком много времени прошло. Значит нужно забрать тело Роберта и возвращаться в деревню. Я опустился на колени, и в нос мне ударил ни с чем не сравнимый запах – запах крови. Крови друга. Взяв его за руку, я перекинул Роберта через плечо и уже поднимаясь услышал или скорей ощутил еле слышный стон. От неожиданности ноги мои разъехались, и я свалился на мокрую траву, придавленный побратимом. Жив! Невероятно, не возможно, и, все-таки, он жив!

Руки мои уже шарили по телу в поисках ран. Если его бросили, сочтя мертвым, значит, он должен быть основательно изрублен. Но, – нет. Руки подтверждали то, чему не верили глаза – рана была только одна. Практически в том же месте, что и у меня, а именно на спине. Это могло означать одно – предательство. Человека, который нанес удар, Роберт мог оставить у себя за спиной, лишь в том случае, если безоглядно ему доверял. А доверял он викингам.

Но все это может подождать. Нужно попытаться сохранить ту искру жизни, что дотлевает сейчас в его почти остывшем теле. Мои руки прижались к ране, а губы начали шептать не совсем понятный мне речитатив. Так вот как нужно останавливать кровь! Хорошо, что Велеслав успел перенять это искусство у старого волхва. Возможно, это маленькое чудо спасет Роберту жизнь. Хотя то, что он все еще жив – само по себе чудо. Прошло, наверное, четверть часа прежде, чем я решился отнять руки от раны. Кровь действительно перестала сочиться или она уже просто вся выткла. Я нащупал пульс, он был очень слабый, но ровный. Хвала Велесу! Еще раз хорошенько осмотрев побратима, мне удалось обнаружить в районе правого виска вспухшую тугой подушкой гематому. Так вот почему его сочли мертвым! После нанесенного удара он упал и, ударившись головой, скорее всего, о камень, потерял сознание. Рана, на первый взгляд, показалась разбойникам смертельной, и его оттащили с тропы в полной уверенности, что дело сделано. Снова вернувшись к ране, я убедился, что клинок по какой-то причине отклонился от заданного направления, это давало Роберту шанс. Скорее всего, он в последний миг почувствовал опасность и стал разворачиваться, поэтому удар пришелся по касательной. Вот ведь повезло человеку! Трижды повезло: удар оказался не смертельным, сочли мертвым – не добили и, наконец, в самую последнюю минуту появился спаситель – я. Бывают же такие везунчики! Я в своей жизни только одного такого встречал – Витьку. Ему тоже как-то трижды повезло в один день.

Когда Витька работал на заводе вся бригада подтрунивала над его бзиком: строго соблюдая инструкцию по технике безопасности, он, не снимая, носил неудобную красную каску, на которой какой-то шутник намалевал белые точки, после чего Витьку однозначно прозвали "Мухомором". Так вот, это каска приняла на себя удар сорвавшейся с токарного станка детали, расколовшись на три почти равные части. В противном случае на три равные части раскололся бы Витькин череп. В тот же день на него едва не свалилась многотонная груда арматуры: молодая крановщица от усердия перепутала рычаги, и всего в метре от Витькиной спины образовалась металлическая пирамида. Еще чуть-чуть и быть ему погребенным фараоном… И в третий раз за день судьба решила испытать Витькину удачу – в заводском дворе пьяный водитель давал зданий ход, ничего вокруг себя не видя и не слыша – Витька едва успел рухнуть наземь, не то пришлось бы его потом отскребать от кирпичной заводской стены. Вот так.

Я уже успел взвалить Роберта на плечо и выйти на утоптанную тропу, как вдруг, меня посетила крамольная мысль: а может ли быть так, что Витька в прошлой своей жизни носил имя Роберт? Побратавшись в десятом веке, могли ли мы стать друзьями в двадцатом? Встретил же я вчера ту, что звалась когда-то Асмир! Асмир – болью отдалось в сердце. Я не питал никаких иллюзий, и приблизительно представлял, какая участь уготована ей у разбойников. Не думать, не думать, не… Иначе запросто можно сойти с ума. Чем нюни распускать, лучше быстрей ногами двигай, Велеслав, не то потеряешь сразу двух близких тебе людей. Вон Роберт уже не подает признаков жизни! Последние несколько сот метров до деревенских ворот я преодолел почти бегом, и откуда только силы взялись.

Всполошенная моим возращением дружина напоминала разоренный муравейник. Все то и дело совались в нашу избу, где на лавке неподвижно лежал Роберт, укутанный так, словно собрался на северный полюс. Я сидел рядом и опять бормотал какие-то малопонятные заговоры, то и дела взмахивая руками. Посмотреть со стороны – умора! Но викинги придерживались другого мнения. На меня смотрели с опаской, если не сказать больше. Ведь я никогда раньше не пользовался волховскими умениями, полученными в избушке Мураша.

Наверное, я действительно был талантливым учеником, потому что к утру после одного моего особо удачного пассажа, Роберт открыл глаза.

– Велеслав, – голос его напоминал чуть слышный шелест трав под умирающим ветром.

– Молчи! Тебе нельзя сейчас говорить. Я уж и так догадался, обо всем, что ты хочешь поведать. Кроме одного… Назови имя изменника.

– Прости меня, Велеслав, я… – он не слышал меня и продолжал калеными щипцами вытягивать из себя слова, уносящие его жизнь. Пришлось заткнуть ему рот хорошо знакомым мне отваром, поднеся к губам изогнутую соломинку. Роберт глотал судорожно и жадно, что было совсем не удивительно. Не так давно и я пребывал точно в таком же положении. Когда чаша опустела, он со вздохом закрыл глаза, и несколько минут лежал совершенно неподвижно. Мне даже показалось, что снова надвигается обморок. Но Роберт, не открывая глаз, заговорил снова; возможно, это было легче сделать, если он не мог меня видеть.

– Мы уже возвращались в деревню, когда позади я услыхал конский скок. Три лошади, и на одной два седока.