– Сплошные «не». Не много ли?

– В самый раз. Они дают смысл жизни. Устал бояться, что я никто.

– Ты хороший мальчик, и у нас все получится.

Чашка с кофе перевернулась.

Руки Вадима расслабленно лежали на столешнице, в бурой жиже… Жижа растекалась, бурлила, превращаясь пеной в реки, моря и океаны. Она набирала силу, готовясь к главному своему рывку.

Софья довольно улыбнулась:

– Мы ей покажем!

– Кому? – вяло спросил Вадим.

– Маре.

– Маре?! – Он дернулся, просыпаясь. – Моей Маре? – Тяжелая рука волной ударила наотмашь. – Не сметь Мару!

Софья вскрикнула, исчезая…

Вадим тер покрасневшие глаза и говорил:

– Так о чем мы говорили, Алиса Михайловна? Позвоните, когда по гранту станет известно? В долгу не останусь… Такие деньги, сами понимаете…

Алиса не могла пошевелится. Ей казалось, что позвоночник у нее сломан.

– Конечно. Все, что могу. Как только будет что-то интересное, позвоню. Как у тебя с Кирой?

– С Кирой? С ней – хорошо. Замуж хочет.

– А ты?

– А я пока не беру. Ну, я пойду?

– Иди.

Вышел, чуть покачиваясь. На чистом ковролине – длинные мокрые следы.

– Ничего не получилось, – старуха села в кресло по ту сторону зеркала и посмотрела укоризненно.

– Я ни в чем не виновата, – быстро ответила Алиса – спина была в полном порядке.

– Ты здесь ни при чем. Приворот сильный. Что умеет, дрянь, то умеет, – сказала старуха. – Тело у тебя хорошее. Теплое. Мне понравилось.

– Зачем тебе чужое?

Старуха усмехнулась:

– Пора по счетам платить, Алиса. Время.

– Тебе – ничего не должна.

– Ошибаешься. Должна ты мне двадцать лет и несколько событий. Пора платить. Время на исходе.

– Чего ты хочешь? – Алиса с ужасом смотрела на свои руки: тонкая паутина морщин, как на чашке китайского фарфора.

– Твоего сына.

– Только не Даник!

– Все, что хотела, ты получила. В изобилии. Кайрос хочет твоего сына. Ты и сама теперь знаешь, кто он. Не тебе с ним тягаться.

– Нет!

– Подойди. Смотри.

Алиса послушно подошла к зеркалу.

Идеальная, ровная кожа. Отсутствие морщин. Блеск глаз и юношеская припухлость губ. Каскад здоровых блестящих волос – цвет идеальный, ни единого намека на краску.

– Молода и красива, – прошелестела старуха. – Все, что ты сейчас видишь, дары Кайроса. Смотри на себя без Его даров.

Старая, обезличенная женщина. Тусклые волосы, глаза и губы. Дряблая кожа. Ни единого желания, никакой надежды.

– Это не я.

– Ты. Хочешь остаться такой?

– Нет!

– Тогда приведи мне сына.

– Но ты… вы ведь не сделаете ему ничего плохого?

– Богу нельзя сделать плохо, можно плохо сделать без Бога. Приведи.

* * *

Сухопаров гладил кота. Кот был бело-рыжий, длинный, вытянутый, похожий на греческих поджарых котов. Они сидели на автобусной остановке и ежились от холода. Сухопаров – больше. Кот грелся от человека.

– От меня мертвечиной пахнет, – пожаловался Петр.

– Мурр…

– Я сегодня человека убил. Женщину.

– Фрр…

– Я и сам знаю, что нехорошо. Но вот ты ловишь мышей, правда? Ты их убиваешь?

– Мурр…

– Вот и я…

– Фрр…

Сухопаров разозлился:

– Шипеть-то зачем? В чем разница между моими девками и твоими крысами? У тебя инстинкт и у меня инстинкт. Разницы никакой. Только ты убиваешь для еды, а я – чтобы с ума не сойти. Ты вот по своим делам пойдешь, а я к ней. И вроде все в ней, как я люблю, а чувствую, что неправда. Не такая она. Притворяется. Врет. А зачем врет, не понимаю. Тошно. Силу свою чувствую, но для чего она? Почему я? Не знаешь? Ты думаешь, я хочу убивать? Не хочу. Но если не убью, сам умру. Инстинкт выживания.

– Фрр…

– Опять возражения?! Тебе не дано понять. Вам, животным, проще: либо жрешь, либо совокупляешься, либо жизнь свою спасаешь. А нам каково? Есть тысяча причин, по которым ближний убивает ближнего. И человек – не кот, всегда найдет себе оправдание. Убедит себя, что все во благо человечества. Я сегодня мир от гадины спас, понимаешь?

– Мурр?

– Именно так. Все, что из земли выходит, в нее и уйдет. И ты уйдешь, и я. Это не страшно, кот. Умирать не страшно. Гораздо страшнее жить и мучиться, что никому не нужен. А я нужен! Вот теперь я всем нужен, без меня никак. Бабка сказала, что Кайрос мне подчинится. Буду временем управлять. Сам стану решать, кому быть мертвым, кому – живым. Все плохое должно уйти раньше, чтобы хорошим стать.

– Фрр…

– Да пошел ты! – Сухопаров отбросил кота, и тот, перевернувшись в воздухе, упал на асфальт. Зло мяукнул и исчез.

Сухопаров закрыл глаза. Напряг пальцы. Ледяная земля закружила спиралью, поднялась ввысь, закрывая солнце, рассыпалась и снова обрела форму. Обняла человека, убаюкала, и все исчезло в желто-коричневой пелене. Только затихающий умоляющий голос:

– Для чего я здесь? Кто я?

* * *

– Зачем все это? – думала Кира.

Ее тело ритмично двигалось под другим телом. На полу – одежда. На столе конверт с деньгами и пачка документов. Кира не хотела помнить имени того, с кем сейчас занималась сексом. Не хотела помнить никаких подробностей. Удачное завершение сделки. Почему бы и нет? Секс без обязательств. Любовью и бизнесом надо заниматься. В бизнесе нет ничего личного.

Как и в любви.

– У тебя красивое тело, – пробормотал партнер.

Вадим тоже когда-то так говорил. С тех пор минули века, и Земля не единожды совершила путь вокруг своей оси. Любовь прошла. Любовью и бизнесом надо заниматься.

– Ты слишком к нему привязалось, – сказал отец.

– Это преступление?

– Это глупость. Кому и что ты хочешь доказать?

– Нельзя унижать женщину и остаться безнаказанным.

– Что ты знаешь о наказании? Возможно, Вадим в эту самую минуту наказывает себя намного страшнее, чем ты ему уготовила.

– Пусть. Я хочу отнять его бизнес, статус, деньги, уверенность.

– Ты хочешь отнять иллюзию.

«Зачем все это?»

Мужчина протяжно застонал, конвульсивно дернулся и скатился. Наконец-то!