держал звонок на связи и слушал ее гребаный бред, я был рад, потому что Аннабель вела себя как подлая сука. Трахнутая Техасом, ни с кем не встречалась. Это было по-настоящему смешно.

— Детка, — протянул я, наполнившись сарказмом. — Во-первых, потеряй мой номер и никогда больше мне не звони. Понимаешь? — я продолжил, не дав ей ответить. — Во-вторых, мой брат не встречается и никогда не будет встречаться с твоей подругой.

Я отрывисто рассмеялся, и она отключила звонок. Я осознал, что одна из моих рук все еще лежала на моем члене, который теперь стал мягким, и это меня совсем не радовало. Совсем.

Я загрузил немного порно на свой телефон, нажав на одну из самых популярных категорий на сегодняшний день — большие члены. Я хотел увидеть, как какая-нибудь женщина сошла бы с ума от удовольствия от размера члена, к которому я мог бы относиться. Потому что… очевидно.

Нежно поглаживая себя, когда мой член снова затвердел, я накачал себя, прокрутил видео вниз и мельком увидел несколько секунд трейлеров к ним, в одном я был чертовски уверен… мои восемь великолепных дюймов, казалось, съежились и превратились в постыдные два.

Это были не просто большие члены. О нет, это были гребаные члены-монстры. И я спрашивал, как, черт возьми, они вообще помещались внутри кого-то? Тебе пришлось бы дрочить двумя руками вместо одной, чтобы хоть что-то почувствовать, и тебе негде было бы подержать телефон при просмотре порно. Это было прискорбно.

Черт, я был наполовину впечатлен, наполовину в ужасе, когда расслабил руку, дроча себе вместо того, чтобы прокрутить еще несколько этих видео. Я нажал на одно и переслал его через несколько минут. Вау.

Я чувствовал себя подростком, который только что узнал о разном порно и различных извращениях. Слегка наклонив голову, я снова набрал бешеную скорость, наблюдая, как этот чувак засовывал как можно больше своего гребаного звериного члена — который можно было бы классифицировать как оружие — в женщину, которая выглядела такой крошечной, что ее можно было разорвать надвое. А, к черту это.

Я ввел новый поиск и вздохнул с облегчением, позволив своему минутному самосознанию улетучиться, когда я переключился на обычную сексуальную сцену, где женщину жестко трахали. Так близко, что я зажмурился, когда кончил под звуки ее кричащего оргазма. Намного лучше. Мое тело расслабилось, на тонну лучше.

Я взял салфетку из бардачка, чтобы вытереть сперму с руки, потому что какой язычник ради этого не украл бы бесплатные ресторанные салфетки? Это было единственным предназначением салфетки в течение ее минимального срока службы. Я спрятал ее в багажнике у двери машины и открыл флакон дезинфицирующего средства для рук. Потерев его руками, я вздохнул от облегчения, которое принес мне этот небольшой сеанс, согласившись сам с собой, что я никогда больше не попал бы в эту первую категорию из-за своего душевного состояния, никогда.

Внутренняя буря утихла до приемлемого уровня, который я теперь сдерживал. Я развернул машину и поехал обратно к месту назначения, в кампус. В частности, в Северное крыло.

Милла, я иду за тобой, и тебе лучше иметь хорошее объяснение.

Я сжал кулак и забарабанил в ее дверь, наплевав, что это потревожило бы других соседей. Прошло несколько минут, прежде чем она приоткрылась. Она спряталась за ней, пытаясь избавиться от меня, но этого не произошло. Я широко распахнул дверь, проходя мимо нее, пока она пятилась и хлопала глазами, без необходимости проклиная меня.

Я налил себе пива из ее хорошо набитого холодильника, который казался бессмысленным для употребления только одним человеком. Открутив крышку открывалкой для бутылок, я уселся на диван.

То, что принадлежит ей, принадлежит мне, то, что принадлежит мне — мое, и все в этом роде.

Она стояла лицом ко мне, и гнев отражался на ее потрясающем лице. Скрестив руки на груди, она ждала объяснений, но я некоторое время сидел молча, позволяя своему взгляду щедро блуждать по изгибам ее тела, скрытого под сочетающимися спортивными брюками и свитером. Она выглядела чертовски аппетитно, даже в самой нелестной одежде.

— Черт возьми, в моей одежде ты смотрелась бы еще лучше, — я ухмыльнулся, радуясь мысли о том, что она была бы одета в мою толстовку только с этими длинными ногами, выставленными напоказ для меня.

Она закатила глаза, немного утратив враждебность, но была взволнованной. Я мог сказать, что она не хотела, чтобы я был здесь.

Она осторожно опустилась на диван напротив, но не выказала никаких внешних признаков боли от синяков, о которых упоминал Дэниел. Либо она была опытной актрисой, либо все было не так плохо, как он представлял. Что там он упомянул, за что она это выдала? Фетиш.

Она провела языком по передним зубам, я жадно следил за движением, мой член возбуждался. Неподходящее время.

— Не хочешь объяснить, почему ты ворвался в мою комнату так, словно кампус был в огне? — спросила она, приподняв бровь в ожидании ответа.

— Итак, — сказал я, наблюдая за ее реакцией. — Дэниел сказал мне, что ты была вся в синяках.

Пустота. На ее лице не отразилось никаких эмоций.

— И? — вежливо спросила она.

— И он беспокоился о тебе. Может быть, кто-то причинил тебе боль. Если да, дай мне знать, и я разберусь с этим, — я подался вперед, не сводя с нее глаз.

Покачав головой, она недоверчиво хихикнула.

— Я сказала ему, чтобы он не совал нос не в свое дело. Я говорю тебе то же самое, — она посмотрела на меня равнодушно. — Я объясню тебе, что случилось. Не то чтобы я должна была раскрывать свою сексуальную жизнь тебе или кому-либо еще.

Сексуальная жизнь, да? Пока я рядом, это не будет продолжаться.

Я махнул рукой, чтобы она продолжала, и она фыркнула:

— Синяки, которые он увидел, были от грубой игры. Это было по обоюдному согласию. Как я ему и сказала, это своего рода фетиш. Вот и все.

Это звучало просто, непринужденно. Даже чересчур. Милла была хранилищем, и я знал, что больше ничего от нее не добился бы. Казалось, ей не было больно, просто она была взбешена, когда ее расспрашивали об