Идиоты, просто капец какие. Как будто друзья не могут посреди улицы друг друга потрогать. Или приятели.

Я закрываю глаза, выпадая вновь из реальности. Рядом с Дианой нет Лены. Словно пропала из виду, забилась там в своей темноте в углу и боится выйти наружу. Пошипеть может, но из-за стука собственного сердца я почти ничего не слышу.

— Скажи, что ты наврала, — непроизвольно выдыхаю ей в волосы, сжимая крепче в своих объятиях. — Или окажись принцессой, которая ночами обращается чудовищем.

— Ты ведь сам сказал, что не влюбишься, — шепчет едва слышно. Не уверен, что правильно расслышал в таком шуме. Сжимаю сильнее веки, отчего перед глазами пляшут цветные круги и пальцы сильнее впиваются в мягкую ткань светлой шелковой блузки.

— Конечно, нет, какие глупости. Просто люди не должны умирать молодыми, — хрипло отвечаю, пытаясь проглотить застрявший комок. Колет сильнее прежнего, дышать становиться тяжелее.

— Ты больше не принимаешь?

Я вздрагиваю от этого вопроса и распахиваю глаза, чуть отодвигая от себя Диану. Смотрю на нее, ощущая себя ошарашенным. Она хмурится в ответ, дергая меня за рубашку, и вновь задает вопрос:

— Таблетки запасные выкинул?

— Что за вопросы, — недовольно отступаю, опуская руки и сжимая пальцы в кулаки. — Мамочку включила? Клялась ведь не трогать те темы. Что мы обсуждали в радиостудии!

— И тем не менее, Никита, — поджимает Диана губы, в упор глядя на меня. — Ответь.

Хочется заорать в ответ. От обиды гнев поднимается из глубин вместе с шипением теней по закоулкам подсознания. И больше из-за правды, прозвучавшей в словах Дианы. Не принимаю, но держу таблетки, будто готов сорваться хоть завтра. Только в отличие от всех, кто рядом со мной, она слышала это из моих собственных уст. Только тогда я не знал, кому рассказываю.

— Нет, не выкинул. Но не принимаю, довольна? — огрызаюсь в ответ, проводя ладонью по лицу и делая еще шаг назад. — Мы вообще не об этом говорили. Ты пытаешься меня к себе привязать или оттолкнуть?!

— Я хочу, чтобы ты жил нормальной жизнью... После меня, со мной — неважно.

— Боже, бабы. Что в ваших головах? — под мой стон раздается звонок смартфона. Скандал между нами откладывается до конца разговора с Аней, чье имя я вижу на экране. Проведя пальцем по стеклу, кидаю на Диану мрачный взгляд и рычу в трубку:

— Да?!

— Ник, ты просил заехать к тебе.

Точно, утром отдал Ане при встрече Федькин планшет. Свой оставил дома на кухне. Даже не помню, как впопыхах умудрился их перепутать. Впрочем, ничего удивительного. Мелкий постоянно оставляет свой гаджет где попало. В этот раз была тумба для обуви в прихожей, и я схватил его вместе с ключами, не глядя. После пар Филатова должна была отвезти его ко мне домой, но, видимо, задержалась.

— Ну вот я стою под дверью. И ничего, дома никого нет. Ты уверен, что дети там?

Я похолодел. Сжимая смартфон, попытался справиться с накатившей на меня внезапной паникой.

— Ник? Алло, ты слышишь?

— Может, не слышат? Позвони еще, — пересохшими губами выдавливаю из себя фразу. Чувствую, как Диана подходит ближе, касаясь руки и вопросительно смотрит.

— Да раз шесть уже звонила. Соседка выходила, говорит, днем ушли еще. Я весь двор обегала, но никого не увидела.

Кислорода хватать перестало, а все рецепторы наоборот обострились. Поток мыслей обрушился на меня снежным комом в тот момент, когда дошел смысл Аниных слов. С трудом заставляю себя сделать глоток воздуха. После чего я выдыхаю единственную фразу, на которую способен:

— Я сейчас приеду.

Я никогда ничего не боялся. Просто перестал чувствовать страх в какой-то момент своей жизни. Когда ты не знаешь, какое наказание для тебя придумают дед или тетка завтра, просто перестаешь об этом думать.

Но сейчас все было иначе.

Где дети?

От страха до панического ужаса — я пережил в одно мгновение миллиард эмоций разом, от которых раскалывалась голова. Сжимал ремень безопасности, пока Диана гнала по дороге, не обращая внимания на светофоры и звуки клаксонов вслед. Наверное, мы нарушили с десяток правил и чудом не попали в аварию.

Мне было наплевать.

Где дети?

Они же мелкие еще. Феде всего девять лет, а Василисе и того меньше. Если педофил какой попадётся или маньяк? Сейчас дьявол проссыт, какая шобла по столице мотается. Нет, Федор — парень умный. Но кто знает, на что способны всякие уроды с перевернутыми мозгами.

«Помнишь, как нам было весело?»

Демонический смех Лены слышится из подсознания. Руки начинают непроизвольно трястись, а дыхание учащается. Я чувствую подступающую истерику и принимаюсь судорожно искать таблетки. Те самые, цветные, в яркой упаковке. Или белые, способные заглушить все мои эмоции разом. Новый смартфон разрывает от звонков, но из рук он выскальзывает быстрее, чем я успеваю ответить. Шлепается на коврик, задеваю его ботинком случайно, загоняя еще дальше под кресло, и в ярости рявкаю на весь салон, ударяя по панели:

— Блядь! Ненавижу все это!

Мне хочется разбить кулаком стекло со стороны пассажира и заорать громко на всю улицу. Пусть потом на телеканале показывают, вдруг мелкие увидят в рекламе очередного тупого ток-шоу? Что я несу, совсем крыша поехала.

— Ш-ш, Никит, — голос Дианы прорывается сквозь плотину моей паники и истерики.

Начинаю смеяться, ощущая, как она сжимает мою руку, безвольно лежащую на коленях. Длинные красивые пальцы обхватывают запястье чуть выше цветного браслета. Его Василиса старательно делала из какого-то набора для творчества. Почему-то тепло кожи Загорской и эта хреновина из резиночек внезапно заставляет замолчать.

— Я схожу с ума, — говорю, срываясь на фальцет.

— Пока-пока, чердак. Мне точно нужно постоянно на таблетках сидеть, — вновь смеюсь в голос, качая головой.

— Ничего тебе не нужно. Просто терапия и поддержка, — четко и почти по слогам произносит Ди, словно пытаясь каждой буквой вдолбить мне истину в мозг.

Провожу ладонью по лицу, слыша, как вибрирует смартфон под креслом. Пока не спешу потянуться за ним, потому что боюсь сорваться и начать биться головой обо все поверхности в машине. Бросаю взгляд на тротуар в тот момент, когда Диана вынуждена остановиться на светофоре. Меня бесит, как медленно шагают люди. Парочка сопливых подростков еще умудряется дурачиться на зебре, хотя время неизбежно тает. С силой давлю на кнопку, опуская стекло, и, высунув голову, рявкаю:

— Эй, уроды малолетние! Давно по асфальту не раскатывали?!

— Че? Дядя, ты охренел? — возмущается один из гаденышей, пока второй пытается угомонить его, оттаскивая в сторону. Красная пелена застилает глаза, хочется просто по ушам надавать их родителям. Кто воспитает таких зверей? И воспитывает ли вообще?