и по самой машине тоже — оборудование было как в каких-то американских фильмах, все новое и на вид очень дорогое.

Перед тем, как перенести Марину на носилки, врач быстро изучил ее медицинские выписки, которые я успела найти в доме, после чего стал указывать помощникам как именно перемещать невестку.

Мы поехали все вместе.

Полина все это время молчала, что странно. Обычно девочка была очень беспокойной, все время хныкала, изучая свой голос, но сейчас…

Сейчас замерла, словно испуганный кролик и смотрела на меня своими огромными синими глазами.

— У нее есть хронические заболевания? Инсульты, инфаркты, аллергия?

Со стороны врачей шел поток вопросов, на которые я медленно отвечала.

Лиам был рядом.

— Прости меня, — посмотрев мужчине в глаза, я как можно крепче прижала к себе Полю, — ты ненавидишь чужие проблемы, а я тебя втянула…

— Не смей так говорить, — мужчина искренне разозлился, с силой сжал зубы, пристально смотря на то, как я прижимаю к себе ребенка, — умей правильно оценивать свои силы и ситуацию, в которой оказалась.

— Спасибо…

Он ничего не ответил, только передал малышке погремушку, достав ее из пакета.

Девочка с интересом стала наблюдать за игрушкой, а потом резко схватила Лиама за палец, тут же улыбнувшись ему.

В этот самый момент Марина открыла глаза, а скорая приехала к медицинскому центру.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Голос охрип. До такой степени, что я перестала себя узнавать. Выйдя на улицу сразу после того, как нам выделили палату, а так же провели осмотр, я мигом набрала номер сиделки, которая обязана была находиться рядом с моей невесткой в этот день.

Я ни разу в жизни ни на кого так не орала, ни разу в жизни я не хотела свернуть кому-то шею, особенно после фразы — “а что вы хотели от гос. структуры? Вы же платите второй сиделке, вот пусть она и сидит!” Убью… С землей сравняю…

Кажется, телефон в моей руке треснул и кажется, свои мысли я произнесла вслух, потому что в трубке повисла напряженная тишина, которая сменилась вялыми извинениями и неуместной попыткой оправдать свое отсутствие на рабочем месте. Еще до выписки Марины я сразу же обратилась за гос поддержкой. К невестке приставили сиделку. Вначале это была молоденькая девушка — хорошая, добрая. Она мне понравилась, но потом ее перевели и заменили женщиной, от одного вида которой мне становилось не по себе. Приняв решение, я все же наняла платную сиделку, но так как денег на все не хватало, я не могла оплачивать все семь дней, пришлось сделать совмещение. И вот теперь мне в телефоне блеяли про то, что сегодня она выпросила себе выходной, но договорилась о замене, и эта замена почему-то вовремя не пришла.

Я снова начала орать, но на этот раз мой голос превратился в рык голодного зверя, а чувства внутри кипели столь яростно, что я искренне верила — сама найду эту женщину. Я найду ее…

— Чай? — возникшую тишину нарушил Лиам, — с ромашкой… Знаешь, это не поможет.

— Что именно? — голос я посадила, пришлось шептать.

— Все, что ты захотела бы с ней сделать. Ты сталкиваешься с безразличием людей к твоей ситуации, но заставить их бояться можно лишь в том случае, когда у тебя есть власть и деньги. Когда ты действительно можешь стать для них угрозой. И для того, чтобы добиться всего этого, тебе придется стать бесчеловечной. Ту женщину могут уволить, но сама структура не захочет брать на себя ответственность за случившееся. Поэтому “уволена по собственному желанию” — вот итог твоего крика.

— Это так ты меня успокаиваешь? — я продолжала шептать, и при этом ни в чем его не обвиняла. Просто смотрела на то, как мужчина подходит ко мне все ближе и тихонько обнимает за плечи.

— Я так даю тебе понять, что криком ты ничего не добьешься. Хотя нет, ты все же посадила себе голос, — его объятия усилились, — Марина спит, Полина тоже. Девочка рядом с ней в палате в специальном боксе. В центре Преображенского есть все необходимое для того, чтобы им было хорошо.

— Центр Преображенского? Это тот, который принадлежит брату Виктора Волкова?

— Именно, — тихо кивнув, Лиам позволил мне выпить немного чая, — у его семьи лучшая врачебная команда, поэтому ты можешь не переживать за невестку с племянницей. Почему-то их семья первая, кто пришел на ум в подобной ситуации. Ты уже поговорила с врачами?

— Да, Марина сейчас спит, Полину попросила не забирать, так что я все же поеду в отель, когда поговорю с невесткой.

— Хочешь забрать девочку?

— Конечно, но Марина не отдаст, — я покачала головой, — она очень сильно к ней привязана, да и за Полиной тут уход будет очень хороший.

— Это не разумно, — удивился Лиам, — девочке лучше дома, разве не так?

— Не совсем, — я попыталась отстраниться от мужчины, но потом передумала. Все же с ним рядом так тепло… — Полина без мамы совсем не спит и ничего не ест. Поверь, она чувствует, когда Марины нет рядом. Это кошмар… Лиам, прости меня.

— За что на этот раз?

— За то, что тебе пришлось… просто прости, ладно?

— Хорошо, если это так для тебя важно, то прощаю. Но в отель ты не поедешь.

Я нахмурилась, подняла голову, заглянув ему прямо в глаза и молча потребовала ответа. Лиам наклонил голову на бок, тяжело вздохнул, а затем прошептал у самого уха:

— У меня есть апартаменты, ты же помнишь об этом? И от них до медицинского центра ехать намного ближе, чем от дома Марины. Я не предлагаю сейчас, Лен. Я ставлю перед фактом. Ты не поедешь в отель, ты поедешь со мной и это не обсуждается… Не обсуждается!

Я хотела возразить, хотела высказать все свои мысли, которых было довольно много, но последняя фраза Лиама обрубила все концы. Я просто стояла у входа в медицинский центр в обнимку с мужчиной, который решил внезапно принять на себя заботу обо мне, хотя сам недавно утверждал, что именно это его и раздражало в женщинах.

— У тебя такие громкие мысли, что меня это даже удивляет, — кивнув в сторону лестницы, мы тихо направились обратно в здание, чтобы окончательно уладить все с бумагами. Мне нужно было попрощаться с Мариной и убедиться, что ей стало лучше, — я говорил тебе о том, что мне не нравится, когда чужие проблемы делают моими. Постараюсь объяснить более подробно. Вариант первый: у моего папы беда с бизнесом, ну ты же можешь нам помочь,