Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И что произошло потом? — Я не смотрела на Лиама. Не могла, потому что знала, что расплачусь. Опустив голову, прикрыв лицо волосами, я тихо проговорила:
— Был день выписки. Мы ехали в машине домой. Марина сидела со мной рядом, придерживая малютку, Сережа мечтал о том, как в первый раз искупает дочку в ванночке с большими яркими наклейками, а потом все резко потемнело перед глазами. Последнее, что я запомнила, это ощущение полета и острую боль в виске. В нас врезался грузовик на неполной скорости — водителю стало плохо, он умер от сердечного приступа прямо за рулем. Такое невозможно было предугадать. Грузовик вынесло на встречную полосу, мы даже ничего понять не успели. Мне повезло больше всех — я отделалась ушибами и переломом ребер. Марине перебило позвонки, она не может ходить и теперь прикована к инвалидному креслу, хотя шансы на восстановление есть. Она уже чувствует боль в правой ноге и каждый день проходит реабилитацию. В момент удара она успела заметить, что что-то мчится в нашу сторону. Среагировала инстинктивно, заслонив собой Полину, поэтому дочка почти не пострадала. Сейчас она наблюдается у остеопата, но больше для успокоения Марины, а вот брат… Брат до сих пор не приходит в сознание. Он пострадал сильнее всех нас вместе взятых. Было проведено несколько операций на позвоночнике. Можно сказать, что его собрали по частям… Но он не приходит в сознание. Чтобы его прооперировали повторно пришлось заплатить. В конечном итоге я продала двухкомнатную квартиру, купила себе однокомнатную, а остаток пошел на лечение, но этого не хватило. Потом я продала кафе и оплатила еще одну операцию, в которой была бригада врачей из Германии, после которой состояние брата стало стабильным, но он так и не пришел в себя. Знаешь, Лиам, в своей жизни я уже многое испытала, но я не понимаю, за что ты меня ненавидишь? Что такого отвратительного произошло в моей жизни, что моя работа в кафе, которое я в итоге вынуждена была продать сквозь дикую боль и слезы, просто отодрать от себя, вырвав почти что вместе с сердцем, вызывает в тебе столько отвращения?
Лиам смотрел на меня огромными, ничего не понимающими глазами. Он молчал и было видно, что эту историю он слышит впервые. Я больше не могла разговаривать, меня трясло, из глаз катились слезы, но когда мужчина сел ко мне рядом и крепко обнял, меня прорвало. Уже давно в своей жизни я не рыдала так сильно. Вся та накопленная боль, что сидела внутри, внезапно вырвалась наружу и сдерживать ее просто не было сил.
В ту ночь я уснула у него на коленях. Помню, как Лиам накрыл меня своим теплым пледом и осторожно гладил по волосам, мягко прикасаясь к шее и щекам.
Я свернулась калачиком, словно маленький щенок, и прошептала:
— Я согласилась на этот брак, потому что меня Ира уговорила. Если бы не она, я бы сейчас скорее всего продала свою квартиру и стала бы жить у Марины с Полей в комнате.
— Почему ты не жила вместе с невесткой?
— Она не захотела. Когда Марина лежала в реанимации, я ухаживала за Полей. Она сказала, что если я еще и с ребенком буду помогать, то возможно придется готовить два места на кладбище.
После этого мы больше не разговаривали.
Я не выдержала и уснула. Лиам так и продолжил гладить меня по голове — я все еще чувствовала тепло, исходящее от его широких мягких ладоней.
* * *
— Что это? — просыпаться во время обеда было не самой лучшей идеей, но после ночных откровений странно, что я не проспала целые сутки.
Очнулась я в своей постели, вот только Лиам лежал рядом, поверх одеяла. Он читал книгу, поправлял очки в тонкой праве и постоянно вздыхал.
На прикроватной тумбе лежали папки с бумагами, которые