одной руки поверхности мебели, статуэток на полках, поделок сына. Ловлю красивое отражение рыжеволосой молодой женщины в полированной поверхности горки или ее стеклянных дверках. В глазах у нее шальные искры радости, в груди приятный трепет. Давно таких будоражущих ощущений не испытывала.

Другой рукой я держу мобильный. Представляю Ивана, но в голове только его размытый образ. Какого он на самом деле роста, веса, возраста? Что делает еще в данный момент — сидит, стоит, где? Куча вопросов, которые можно, но я пока не смею задать. Странно, столько времени общались письменно, а я об Иване почти ничего не знаю.

— Наташка, представляешь, я загадал на этот звонок сегодня — возьмешь трубку, не возьмешь.

От этого его такого простого и уверенного "Наташка" потеплело в груди. Как легко мы "разговаривали" в переписке в сети, так легко и свободно он обращается ко мне сейчас вживую. Как со старым другом разговаривает. И никакого стеснения. Так мило. Мое напряжение улетучивается полностью.

— Видишь — взяла. И что же ты загадал?

— Скажу в другой раз, — и замолчал. И ведь чувствую — специально так сделал — пробудил интерес и оборвал на самом интересном месте.

— Э-эй! Так не честно, Вань! Что за интриги? А вдруг следующего раза не будет?

— Теперь точно будет. Голос у тебя красивый, мне нравится.

Я опешила от неожиданного комплимента. Надо что-то сказать в ответ, а слова потерялись где-то. Но друг приходит на помощь и продолжает как ни в чем не бывало:

— Вот видишь, со мной совсем не страшно разговаривать, а ты боялась.

— Я?! Боялась?! — возмущаюсь в трубку. Эх, плохая из меня актриса, Иван спалил меня с глупыми отговорками, в которых я придумывала причины, почему не могу с ним поговорить по телефону.

Он снова смеется. Я вместе с ним. Мне легко, я счастлива и только теперь замечаю, что за окном во всю бушует весна: бурые набухшие почки на тополях грозятся вот-вот лопнуть и выпустить зеленые листочки и красно-коричневые сережки, птицы заливаются трелью громче и дружнее, яркое солнышко через стекло ласково греет подоконник с геранью, которая со дня на день собирается зацвести.

Мы с Ваней еще немного разговариваем, много смеемся и договариваемся теперь созваниваться чаще. Естественно, тайно. Естественно, наши переписки мы не отменяем. Но мы стали на шаг ближе друг к другу, это однозначно.

А чуть позже на телефон пришло сообщение с того же московского номера: "Наташа! Я безумно был рад пообщаться с тобой, услышать голос. Он у тебя и правда очень красивый. Как и ты".

А что загадал, так и не рассказал.

Глава 35. Наташа

Общение с Иваном затягивает. Согревает легкими фразами, оберегает от одиночества, поднимает настроение в тон подобранными песнями, смешит забавными фотографиями из сети, придает сил и уверенности в себе.

Мне хочется жить. Мне хочется петь. Смеяться. Одеваться красиво. Чувствовать себя любимой.

Это не значит, что у нас с москвичем любовь. Ничего подобного ни с его стороны, ни с моей не выказывается и не оговаривается. Наоборот, мы делаем акцент на том, что мы друзья. Мне с ним просто… тепло.

Раньше я наряжалась и красилась для мужа. Ему нравилось. Потом он перестал замечать мою красоту. Вспоминал только после косяков и выкидонов. На руках носил, комплиментами осыпал. Умел быть эффектным. Производил впечатление и на меня, и на окружающих. Он и сейчас удивляет, только теперь я воспринимаю все как показуху и уже не таю, как бы он не изощрялся.

Сейчас я одеваюсь и крашусь для Ивана. Знаю, что он меня не видит, но я фантазирую. Стоя перед зеркалом, представляю как он на меня смотрит, и мне хочется быть еще красивее. Для него. Иду по улице как перед камерой оператора, мечтая, что фильм со мной потом будет смотреть мой виртуальный друг…

Мне нравятся наши отношения с Иваном. И в то же время они… пугают.

Пугает тем, что я привязываюсь. Становлюсь зависимой просто от присутствия Вани в сети. От его голоса в наших телефонных переговорах, от ежедневных милых сообщений с пожеланиями доброго утра или приятных снов на ночь.

Не вижу Ивана в сети, не слышу его в трубке и места себе не нахожу. Все раздражает. Я остро чувствую одиночество. И потребность с кем-нибудь поделиться своей связью с московским другом.

* * *

Соня как будто чувствует, что я хочу что-то сказать и не решаюсь. Ждет. Вижу это по ее карим глазам, в которых то и дело мелькает вопрос. Мы говорим как обычно обо всем и ни о чем, хохочем, пьем чай с конфетами у нее дома, а я все еще думаю рассказать или не рассказать ей о моем друге.

— Влюбилась? — с бухты барахты посреди моего рассказа об успехах Дениса в школе перебила меня Соня. Я подавилась воздухом от неожиданности, закашлялась до слез в глазах.

— Ты чего? — вскинула на нее красные от кашля глаза, думая между делом, в каком месте я спалилась. Если с моим видом что-то не так, то это ведь и другие могут заметить. Даже муж. Потом докажи, что я ни в чем не виновата.

— Точно влюбилась. Вон как покраснела, аж веснушки с лица исчезли. Кто он? Кто-то с работы?

Соня невинно заморгала пушистыми ресничками, заинтересовано засверкала глазками и, поставив локти на стол, сложила в замок руки под подбородком — приготовилась слушать увлекательную историю моего приключения. И я сдаюсь — мне надо выговориться. С гулким сердцебиением, разволновавшись, смущенно улыбаясь, рассказываю ей об Иване…

Проговариваю несколько раз, что мы с ним просто друзья. Акцентирую на этом внимание подруги, чтобы она не придумала себе больше, чем между нами с Ваней есть.

— Круто! Давно пора, Наташка! А то зациклилась на своем кобелине. А тут москвич!

— Соня, что с того, что он москвич? Мы с Ваней просто друзья и не важно откуда он, — в сотый раз повторяю, но она меня не слышит.

— Ага! Просто друг. Просто общаетесь. Чего ж глаза-то