Но Оливия сильно заигралась. Начала считать себя той, кем не является.

— Я могу мигом спустить тебя с небес на землю, помнишь? — припоминаю ей. Сам не замечаю, как тон становится таким бесцветным, равнодушным.

— Да, прости, — опускает виновато взгляд вниз. — Я пойду.

Отпускаю её и, перед тем, как сделать шаг вперёд, кидаю:

— Иди.

Прохожу мимо и направляюсь в сторону, откуда сейчас прибежала ревнивица Бельц.

И отчего меня так постоянно тянет к этой Логиновой, что не замечаю, как ноги сами несут меня в её комнату?

* * *

Захожу в спальню и неосознанно иду в ванную. Вода шумит. Значит, там. Пошла купаться? Замечательно. Составим компанию. Я как раз провонял дерьмовыми сигаретами Кёлера.

Дёргаю за ручку двери, представляя в голове не самые скромные картины. Немного воодушевляюсь.

На глаза тут же попадается девчонка. Одетая. Стоит, опираясь о раковину и опустив голову вниз. Длинные волосы прикрывают лицо, из-за чего не сразу замечаю то, что лежит в раковине.

Лезвия.

Делаю шаг вперёд.

Рассматриваю их, подмечая, что они пока чистые.

То, что у девчонки проблемы с головой — уже понял. Чего только стоят изрезанные пальцы. А здесь в чём проблема? Судя по режущим тихим всхлипам и тянущимся пальцам к поблёскивающему металлу — спятила.

Всё из-за того, что я сюда её привёз?

Подлетаю, сердито хватаю её за руку.

Виола пугается, поднимает на меня заплаканные глаза.

Знал бы, что она так отреагирует на этот дом — увёз бы к ней в родное гнёздышко.

Всё настолько плохо с головой?

— И чего ты удумала? — равнодушно смотрю за пальцами, что вот-вот коснутся лезвия. Успеваю впиться в запястье. С силой сжать. Её рука зависает в воздухе. — Из-за херни резать себя?

Растерянность в её глазах немного возвращает меня обратно. Ослабляю хватку, хотя стоит хорошенько отодрать её за эту мысль.

— Отпусти, — мямлит и руку пытается выдернуть. Отводит взгляд на мою ладонь и шепчет: — Не твоё это собачье дело. Иди свою жену утихомирь.

Слышу гонор в этих словах от такой маленькой девочки.

— Так вот оно что, — теперь начинаю всё понимать. И поведение Бельц, которая пулей летела в комнату, и то, из-за чего теперь плачет Виолетта. Как трогательно, но… — Расстраиваться из-за такой мелочи..

— Мелочи? — девчонка резко поднимает на меня горящий взгляд. Так задели мои слова? — Мелочи?! Ты хоть понимаешь, что ТЫ сделал?!

Логинова со всей силы внезапно дёргает руку в сторону. Не сразу понимаю, как её тонкое запястье проскальзывает мимо моих пальцев и оказывается на свободе.

А хрупкие ладони и маленькие ноготки опускаются мне на грудь. Чувствую их остроту сквозь ткань футболки.

— У меня из-за тебя теперь проблемы! — из-за просторной ванной её голос становится ещё звучнее. Громче. Сила, с которой она толкает меня в грудь, такая ничтожная, что я даже не шевелюсь. — И это всё ты! Только бы позабавиться! Хотел поиздеваться надо мной, да? Чтобы меня теперь твоя жена ненавидела? Покоя не давала? Поздравляю! Теперь мне вообще житья здесь не будет! И всё из-за тебя! Из-за твоих глупых игр!

Она опять это делает. Как однажды. Когда я стоял у автомобиля, пареньки припугивали её сестру. Бьёт меня кулаки по груди и старается не плакать. Хотя карие глаза сияют ещё ярче, когда в них стоят слёзы.

— Ты выговорилась? — слова сами слетают равнодушно с губ. Я ненавижу, когда кто-то повышает на меня голос. Особенно когда эта маленькая девчонка, похожая на букашку.

Раздавить её — нет никаких проблем.

— Нет! — выкрикивает прямо в лицо. А для меня это — как добивающий удар. Маленькое движение, что ломает хрупкую палку, как и моё терпение. Хватаю Логинову за тонкую талию. Поднимаю с пола и, несмотря на визжания и проклятия, которые сыплются в мою сторону — заталкиваю брыкающуюся девчонку в душевую кабину. Ставлю на пол и тянусь руками к крану.

Сам понимаю, что подставляюсь, но эту проблему нужно потушить. И хоть у меня другие методы… особенно в её отношении… Боюсь, что как только поставлю её на колени и заткну рот членом — она мне его откусит.

А он мне понадобится, если она и дальше продолжит капать мне на мозги.

Включаю холодную воду и сжимаю зубы. И хоть делаю шаг назад — меня всё равно задевает.

И пока вода льётся в основном на макушку, которую только и вижу — слышу ещё больший визг.

Худые руки тут же обхватывают плечи, и девчонка делает шаг вперёд. К стенке. Пытается уйти от напора, но хер там.

— Куда же ты? — шепчу. Тяну её опять на себя. — Тебя нужно остудить.

— Ублюдок! — смачный удар локтем летит по ребрам. — Перестань!

Сама тянется к вентилю, и я тихо вздыхаю.

Блять. Вот чего мне просто трахать её нельзя, а? Ну резала бы себя, мне чего? Но нет же.

Притягиваю, прижимаю к себе, и, сука, проклинаю всё на свете. Ледяная вода льётся на эту тёмную макушку. Пытается вырваться, но пока она не успокоится — не отпущу.

Заболеет — вылечим. Тётка у неё врач всё-таки. И сестра. Целая свита.

Поэтому стоим так ещё несколько минут, пока сжимаю зубы и пытаюсь её успокоить.

С каждой минутой её запал всё пропадает. Она становится тише и даже замолкает, а не кричит на всю душевую кабину.

И когда она уже перестаёт двигаться и прижимается ко мне всем своим стройным телом, утыкаясь ягодицами в пах, сжимаю ладони в кулаки и прежде, чем выключить воду, спрашиваю:

— Успокоилась?

Неуверенный, маленький кивок, но мне хватает.

Кручу вентиль назад и включаю чего погорячее.

— Я не собиралась резать себя, — тихо шепчет где-то себе под нос. Хотел бы я видеть сейчас её лицо, но… Вместо этого ощущаю её упругую попку. Соблазнительно, да только вот… Момент не тот.

— И что ты пыталась сделать? — выгибаю бровь. — Поиграться? Тебе такие игрушки не по уму.

— Не в этом дело. Я сначала хотела, но потом… Просто смотрела.

Ага, а когда я зашёл — потянулась руками.

Но я молчу. С ней сейчас разговаривать — себе дороже. Невменяемая. К психологу бы сходить. Прессинг Оливии точно не выдержит.

— Одежду свою снимай, — велю. — Мне нет дела до того, что ты хотела сделать. Но пока я сплю с тобой — без моего разрешения, ведома — ты не имеешь права и прикасаться к себе. Хочешь резать себе — хоть убей себя, как только отработаешь долг. Но до этого момента: один порез —