Суини выросла в Висконсине и узнала об этой замедленной поездке из короткого «человеческого» сюжета, возникшего в «Ассошиэйтед пресс» в августе 1994 года, сразу после того, как Стрэйт добрался до пункта назначения. (Он появился в «Нью-Йорк таймс» под заголовком «Братская любовь движет путешествием на газонокосилке».) Линч проникся простотой и непосредственностью сценария, над которым Суини и Роуч работали, проехав по следам Стрэйта и расспросив его родственников (он умер в 1996 году). Хотя Линч был не самой очевидной кандидатурой для такого семейно-ориентированного материала, он согласился на этот проект. На роль Элвина он взял Ричарда Фарнсуорта, семидесятивосьмилетнего актера, начинавшего как каскадер; он правил колесницей в «Десяти заповедях» и был дублером Кирка Дугласа в «Спартаке». Для этого уютного проекта, снятого в хронологическом порядке в соответствии с проделанным Элвином путем, Линч собрал кое-кого из старых друзей: Джек Фиск занимался сценографией, а жена Фиска, Сисси Спейсек, сыграла Роуз, страдающую слегка отстающую в развитии дочь Элвина. Он также позвал оператора, который, по его мнению, лучше всего справился бы с ритмом поездки: своего коллегу по «Человеку-слону» Фредди Фрэнсиса, которому на тот момент был восемьдесят один год.

Двойное значение названия[33] было главной темой для разговоров, когда «Простую историю» показали в Каннах в мае 1999 года: как странно, твердили все в один голос, увидеть фильм Линча, лишенный странности. Но у Линча есть и слезовыжимательная, сентиментальная сторона, которой он не давал особого ходу со времен «Человека-слона». Также нетрудно увидеть, что он ассоциирует Элвина Стрэйта (и Ричарда Фарнсуорта, игравшего в основном в вестернах) со своими монтанскими корнями, со своим дедом-ковбоем и отцом-лесничим, который каждый день надевал на работу ковбойскую шляпу. «Думаю, это самый экспериментальный мой фильм, — сказал Линч журналисту „Нью-Йорк таймс“ в Каннах. — Нежность может быть такой же абстрактной, как и безумие». Отзывы были почти единодушно положительными. Фарнсуорт, чье здоровье ухудшалось во время съемок, получил номинацию на «Оскара» за лучшую мужскую роль. Это был его последний фильм. Актер был смертельно болен раком и через полгода застрелился на своем ранчо.

Несмотря на кажущуюся нормальность, «Простая история» — гораздо более необычное роуд-муви, чем «Дикие сердцем», ведь это спокойный фильм о старости, тогда как этот жанр в основном фетишизирует молодость и скорость. Пейзаж выглядит иначе, когда проезжаешь его на скорости восемь километров в час — самой высокой, какую позволяет газонокосилка Элвина. Если для большинства фильмов-путешествий характерны внезапные вспышки насилия и антиутопический взгляд на мир, то «Простая история» показывает в нем лишь добро и свет. Пусть у Элвина мрачное прошлое — путешествие предоставляет ему прекрасную возможность делиться народной мудростью и отзываться на доброту незнакомцев. Как и отполированное начало «Синего бархата», это утопия, фантазия, сердце Америки — не обязательно такое, каким оно является в реальности, но такое, каким хотел бы его видеть Линч. Столь же упрямо линейная, как обещает название, «Простая история» противопоставляет себя «Шоссе в никуда», на тот момент самому сложному фильму Линча с точки зрения повествования. Кто-то думал, что «Простая история» — признак того, что Линч стареет; другие рукоплескали фильму как признаку долгожданной зрелости автора. Оба вывода оказались преждевременными. Прямо по курсу был следующий крутой поворот в форме закольцованной ленты «Малхолланд Драйва».

Извивающийся позвоночник Лос-Анджелеса, Малхолланд Драйв растягивается на восемьдесят километров вдоль горного хребта Санта-Моники, от перевала Кауэнга на востоке до Тихого океана на западе, и разделяет равнины на юге и долину Сан-Фернандо на севере. Шоссе, достроенное в 1924 году, названо в честь инженера-строителя Уильяма Малхолланда, который разработал систему водоснабжения Лос-Анджелеса, а затем устроил печально известный захват водных ресурсов, благодаря которому, по преданиям о происхождении современного Лос-Анджелеса, и появился городской мираж посреди того, что часто, хотя и неверно, называют пустыней. Малхолланд Драйв предоставляет идеальную позицию, примерно в четырехстах двадцати семи метрах над уровнем моря, с которой город открывается во всей красе. С одной из множества смотровых площадок этой дороги мегаполис выглядит одновременно зачарованным и зловещим. Особенно по ночам нехватка уличного освещения и мерцающее одеяло далеких огней создают еще более таинственный и призрачный образ города. Край возможностей, который привлек так много мечтателей, — это еще и «свалка мечтаний», как назвал его Натанаэл Уэст в романе 1939 года «День саранчи», одной из первых и по сей день самой язвительной из голливудских поучительных историй.

Большое горизонтальное полотно Дэвида Хокни «Малхолланд Драйв» (1980), вдохновленное его ежедневным маршрутом, отчасти запечатлевает то, что Хокни называет «пространственным трепетом»: ощущение дезориентированности от множественных перспектив, возникающее во время езды по этой дороге. Слепые «шпильки», за которыми открываются ослепительной красоты виды, также ассоциируются с опасностью: кладбище автомобилей, полное ржавых остовов машин, лежит за коварным виражом возле каньона Лорел, известным как «Чертов поворот». Излюбленная трасса любовников на свидании и дрэг-рейсеров, в том числе таких знаменитых любителей скорости, как Гари Купер, Джеймс Дин и Стив Маккуин, была не единожды обессмерчена в кинопогонях (включая сцену из «Шоссе в никуда»). В эссе под названием «Под Малхолландом» писатель Дэвид Томпсон воображает эту дорогу как гигантских размеров Мэрилин Монро «с чапаралями, цветами и змеями, скользящими по ее телу; туманами, смогом и мечтами, собирающимися в каждом изгибе». Да и сам Линч говорил: «На этой дороге чувствуешь историю Голливуда».

Девятая полнометражка Линча, которую многие считают шедевром его позднего творчества, берет название у легендарной дороги и открывается сценой ночной поездки в лимузине по ее извилинам: первый из многих признаков того, что перед нами отнюдь не простая история. Линчу потребовалась почти четверть века с момента переезда в Лос-Анджелес, чтобы снять фильм о Калифорнии, и только в «Малхолланд Драйве», начавшемся как сериал, он решил рассказать историю конкретно об этой мировой столице самоопределения и ее ключевой индустрии: художественных фильмах.

«Малхолланд Драйв» начинается под покровом ночи, но, когда мы впервые видим главную героиню, боевитую простушку Бетти (Наоми Уоттс), она, широко распахнув глаза, выходит из здания аэропорта Лос-Анджелеса навстречу калифорнийскому солнцу. Едва сошедшая с самолета из ее родного города Дип Ривер в Канаде (так же называется здание, в котором находится квартира Дороти в «Синем бархате»), Бетти — типичная фигура в историях о Голливуде. Лос-Анджелес занимает легендарное место в американском сознании как конечный пункт земли обетованной; как хорошо известно поп-культуре, есть нечто пронзительное и зачастую безысходное в образе искателя счастья в Лос-Анджелесе, дошедшего до последнего рубежа этой страны. Обе героини «Малхолланд Драйва», как выясняется, не помнят, кто они. Вполне логично, что линчевский фильм, сильнее всего ассоциирующийся с Лос-Анджелесом, связан с амнезией (популярным нуаровым тропом). Часто говорится, что у этого города нет истории, хотя точнее было бы сказать, что в этом месте история естественно сливается с мифом.