бы незадолго до этого выписаны, у кого, возможно, были симптомы… — Он покачал головой. — Понимаете, мы предполагали шизофреника или того, кто способен приходить в неистовство при виде полицейской униформы. Но эти полицейские были как раз в штатском.

— Да, они были в штатском. И что вы думаете?

— У нас была одна версия. Это вовсе не неиавистиик полицейских, а молодой парень, не ладивший с офицерами в Армии. Его недавно выписали из Брэмлука как практически здорового, хотя это еще ничего не значит. Мы встретились с психиатрами этой лечебницы, и они считают, что болезнь этого пациента не может проявиться ни в акте насилия, ни в продолжительном стремлении к насилию.

— И вы это так оставили?

— Нет, мы осмотрели парня. Безобидный. Всестороннее алиби.

— Кого вы еще проверяли?

— Наши парни пытаются связаться с представителями преступного мира. Предполагаем, что совершены эти убийства преступной группой, в которой какой-нибудь подонок затаил злобу против полицейских за то, что они упекли его за решетку, и теперь пытается убедить нас, что мы не настолько недосягаемы и всесильны. Возможно, он нанял гангстера и начал методично убирать нас из жизни. Но до сих пор не было никаких фактов, хотя месть преступного мира — совсем не то, что может долго утаиваться.

— Что еще?

— Все утро я копался в фотографиях архива ФБР. О боже, вы себе представить, не можете, сколько мужчин соответствуют возможному описанию, которым мы располагаем. — Он еще отпил глоток коктейля.

И понемногу начал чувствовать себя более уверенно в присутствии Элис. Может, в конце концов, она была и не настолько самкой, как казалось. Или, возможно, ее женская притягательность охватывала только в первые мгновения, лишая способности объективно мыслить. Как бы то ни было, но обстановка уже не угнетала его.

— Что-нибудь удалось выкопать из фотографий?

— Еще нет. Половина людей, изображенных на них, находится в заключении, а остальные разбросаны по всей стране. Видите ли, самое главное здесь то, что… да, ладно.

— Что?

— Откуда убийце было известно, что эти мужчины-полицейские? Все они были в гражданской одежде. Если он не встречался с ними раньше…

— Да, понимаю, что вы имеете в виду.

— Может, он сидел в стоящей машине напротив здания нашего полицейского участка и следил, кто туда входит и выходит. Если он немного понаблюдал, то уже знал, кто там работает, а кто нет.

— Должно быть, он так и сделал, — задумчиво проговорила Элис. — Да, должно быть. — Она по привычке скрестила ноги. Карелла отвел взгляд в сторону.

— И тем не менее, есть кое-какие факты, противоречащие этой версии, — ответил Карелла. — Именно из-за этого дело становится таким сучьим.

Последнее слово было сказано как бы между прочим, и он с опаской взглянул на нее. Элис Буш, казалось, не возражала против богохульства. Вероятно, она достаточно наслышалась этого от Хэнка. Она по-прежнему сидела, скрестив ноги. Исключительно красивые ноги. На юбке были эффектно волнующие складки… И он сноба отвел глаза.

— Видите ли, если бы кто-нибудь наблюдал за зданием, мы бы его заметили. То есть, если бы он вел наблюдение достаточно долго, чтоб узнать, кто работал, а кто просто посещал… На это требуется время. Мы бы наверняка его заметили.

— Не заметили, если бы спрятался.

— Напротив здания нет никаких строений. Только парк.

— Наверное, он укрылся где-нибудь в парке… с биноклем, может быть.

— Несомненно. Но как тогда он мог отличить детективов от патрульных?

— Что?

— Он убил трех детективов. Может, случайно. Но я так не считаю. Как же, черт побери, он мог отличить патрульных О’, детективов?

— Очень просто, — ответила Элис. — Предположим, что он наблюдал и видел этих мужчин, когда они приходили, и видел их после поверки, когда они выходили на свои участки. Тогда они были в униформах. Я говорю о патрульных.

— Да, полагаю, так. — Он снова отпил коктейль, сделав большой глоток. Элис пошевелилась на своем диванчике.

— Мне жарко, — сказала она.

Он не взглянул на нее. Он знал, что тогда ему снова придется отвести глаза и смотреть в пол. В общем, ему не хотелось видеть то, что демонстрировала Элис неосознанно, не отдавая себе в этом отчет.

— Не думаю, чтобы такая жарища способствовала расследованиям, — сказала она.

— Эта жара ничему не способствует.

— Я сейчас же переоденусь в шорты и топ, как только вы уйдете.

— Намек, как я понимаю? — спросил Карелла.

— Нет, я не имела в виду… О, черт побери, Стив, я бы переоделась сейчас, если бы знала, что вы еще побудете. Я просто подумала, что вы скоро уйдете. Я хотела сказать… — Она сделала неопределенный жест рукой.

— Я уже ухожу, Элис. Предстоит пересмотреть кучу фотографий. — Он поднялся. — Спасибо за коктейль. — Карелла направился к двери не оглядываясь, так как не желал снова смотреть на ее ноги. Она тоже вскочила со своего места.

У двери она протянула ему свою мягкую, пухленькую руку. Ее пожатие оказалось крепким и теплым.

— Удачи, Стив. Если я чем-нибудь могу помочь…

— Хорошо, я дам знать. Еще раз спасибо.

Он вышел из квартиры и зашагал по улице. Было по- прежнему очень жарко.

Странно и любопытно то, что ему вдруг захотелось переспать с кем-нибудь.

С кем угодно.

ГЛАВА XIX

— Вот кого я считаю настоящим красавцем, — сказал Хол Виллис, указывая на фотографию. Он действительно был самым маленьким из детективов, которых Карелла когда-либо знал. Он едва достигал минимально допустимого стандарта роста, равного пяти футам восьми дюймам. И в сравнении с внушительными верзилами — остальными полицейскими в дивизионе — он выглядел скорее балетным танцовщиком, чем суровым полисменом. А в том, что он был суровым полисменом, приходилось сомневаться. Его хрупкое телосложение, худощавое лицо производили такое впечатление, будто для него целая проблема — муху прихлопнуть. Но всякий, кто хоть когда-нибудь имел дело с Холом Виллисом, не хотел бы вновь испытать это сомнительное удовольствие. Хол Виллис бы специалистом по дзю-до.

Он мог пожать руку и сломать позвоночник одним и тем же движением. Стоит только проявить неосторожность по отношению к Холу Виллису, и тут же окажешься скрученным мучительной болью всего лишь от захвата большим пальцем. А если допустишь еще большую небрежность, тут же почувствуешь, как со свистом летишь в воздухе молниеносным броском регби или дальневосточным опрокидыванием. Броски за лодыжки, броски с захватом рук на плече, перекат на спине — все это такие же неотъемлемые компоненты личности Хола Виллиса, как и горящие карие глаза на его лице.

Эти глаза сейчас с интересом были обращены на фотографию из архива ФБР, которую