больше подходящих для рекламной брошюры, чем для профессионального обсуждения, и с каждой секундой Сасаки-сан чувствовал себя все мрачнее.

Предчувствие не обмануло. Скоро дизайнеры Мичико представили проекты боевой одежды будущих будо-тян. Все они были вариацией на тему максимально облегченного школьного костюмчика-матроски с оголенным животом. В комплект также входили кеды с развязанными шнурками, высокие белые носки с черным ушастым кроликом и так далее.

Школьный костюмчик еще можно было вытерпеть. Но его дополняли элементы самурайской брони — шлемы, наплечники, наколенники, подобранные так, чтобы оставить центр тела незащищенным.

— Животик максимально открываем, — сказала Мичико, показывая образцы. — Матросочку обрезаем прямо под сосками. Но на груди всегда бюстгальтер. Трусики белые — в ягодках или зайчиках. Маленькие, но с тугими резинками, и закрывают все-все… Как вам?

Сасаки-сан вежливо ответил:

— Если честно, мне больше нравится оригинальная одежда. Вот эти пальмовые листья, в которых они приезжают. Два на груди и один внизу. Почему бы так не оставить?

— Потому что они несовершеннолетние по виду, — сказала Мичико. — С одной стороны, мы сознательно это подчеркиваем нашей матросочкой. С другой, на бюстгальтере и трусах ставим двойную контрольную резинку по периметру, чтобы ничего не просвечивало… Гимнастический стандарт. А эти ваши пальмовые листья отходят от тела. Пи-пи попадет в кадр, и нарвемся на закон о детской порнографии.

— Съемка в клубе запрещена.

— Мы должны быть готовы ко всем неожиданностям, — махнула рукой Мичико. — В том числе и к провокациям. Американский закон о неприкосновенности детства уже сто пятьдесят лет как экстерриториальный. Они высадят своих инфокотиков на побережье, дойдут до Токио на амфибиях и из нашего шоу сделают свое. У них на этом половина каналов кормится… Сами же через спецслужбы организуют, и приезжают потом спасать.

— Наши тян — brain dead, — сказал Сасаки-сан. — Неокортекс неактивен. По американским законам это не люди. Просто тела.

— В законе о порнографии ничего про неокортекс не сказано, — ответила Мичико. — Только о возрасте и наготе.

— То есть рубить ее можно, а на сосочек поглядеть нельзя?

— Да. А что вы в этом видите странного?

Сасаки-сан даже не нашелся, что сказать.

— Не берите в голову, — продолжала Мичико, — этим занимаются наши юристы. Скажите лучше, что вы думаете о доспехах. Какой шлем вам больше нравится? Со звездой или с полумесяцем? А как вам наплечники?

Сасаки-сан стал объяснять, что если уж использовать латы, то защищать надо в первую очередь живот. Но Мичико только вежливо улыбнулась.

— Животик обязательно открытый. Пупочек голый. Белые трикотажные трусики — в ягодках или зверюшках. Дизайн утвержден на самом низу.

И она указала пальцем в пол. Имелась в виду, конечно, баночная перспектива. Чем выше таер, тем глубже бункер. Так это или нет в действительности, Сасаки не знал.

— Думайте о своем аспекте работы, — продолжала Мичико, — а я буду о своем. Если какие-то детали наряда станут мешать фехтованию, обязательно скажите. Об остальном не переживайте.

Платили якудзы столько, что Сасаки не возражал. К тому же у него появилась неожиданная проблема.

Его воинские программы почти потеряли предсказуемость — настоящие человеческие тела, куда они входили, различались между собой весьма значительно, и Сасаки уже не мог оценить вероятности в четких процентах. За тем, чтобы тотализатор работал чисто, следили два зеркальных секретаря, которых Сасаки посвящал во все тонкости.

Якудзам было интересно. Они вникали в суть.

Начались бои, и Сасаки стал зарабатывать так хорошо, что задумался об апгрейде до третьего таера. До этого, конечно, было пока далеко. Но когда первое стадо горпин отошло в Валгаллу, или что у них там под Винницей, эта возможность замаячила на горизонте вполне отчетливо.

Сасаки-сан, впрочем, не хотел подчинять свою жизнь ни этой надежде, ни какой-то другой. Копить деньги? Считать монетки? Спасибо, нет. Он даже поспорил по этому поводу с одним из баночных якудз, оябуном Наритой, по приказу которого отрезал себе мизинец.

Нарита сам заговорил с ним про третий таер.

— Мечта — мотор жизни! — сказал его зеркальный секретарь. — Мечта нужна даже такому человеку как ты, Сасаки, чтобы не потерять направление. Как полярная звезда моряку…

Сасаки-сан не зря столько лет тренировался в секте Шингон.

— Со всем почтением, оябун, — ответил он, — я не соглашусь. Мечта больше похожа на ошейник. Она нужна не человеку, а обществу.

— Почему, Сасаки?

Сасаки уже жалел, что встрял в спор — с оябуном следовало говорить осторожно и внятно, фильтруя каждое слово.

— Мечта недостижима, — сказал Сасаки. — Она похожа на постоянно убегающий горизонт. Тот, кто живет в картонной коробке, мечтает о квартире. Живущий в квартире — о вилле в богатом предместье. Живущий на вилле…

Зеркальный секретарь потрепал его по руке.

— Не продолжай, Сасаки. Я это понимаю не хуже тебя. Но как тогда надо жить?

— Расчищая настоящее от волнений и забот, — ответил Сасаки. — Проживая жизнь как то, что возникает секунда за секундой — а не как… — он замялся на миг, подбирая слова, — а не как подготовку к походу в воображаемый магазин. Мечта о вилле нужна не человеческой душе, а работающей в предместье строительной компании.

Сказав это, он опять пожалел — оябун Нарита, которого зеркалил секретарь, контролировал именно строительный бизнес. Но секретарь захохотал, серебристо блестя очками.

— Ты прекрасный собеседник, Сасаки, — сказал он. — Всегда видишь суть. Прожить жизнь как ее саму — это отлично. Но скажи, где бы ты хотел расчищать настоящее от волнений и забот — в богатом предместье или в картонной коробке на улице?

Сасаки-сан улыбнулся и отвесил короткий поклон. Отвечать не было необходимости. Кроме того, полезно было, чтобы последнее слово осталось за оябуном.

Нарита был прав в том смысле, что третий таер по-любому лучше второго. А сам Сасаки был прав насчет того, что не следует позволять денежным заботам заслонять прощальный салют этого мира. Возможен был компромисс — любоваться закатами и рассветами, но устроить дела так, чтобы третий таер понемногу плыл навстречу сам.

Сасаки решил вопрос мудро. Он подписал договор на автоматический апгрейд до третьего таера, как только на счете наберется достаточная сумма. А вслед за этим сделал свой счет полностью слепым — закрыл доступ к текущим цифрам даже для себя.

Пришлось подписать огромное количество бумаг. Третий таер, как оказалось, был серьезным делом — вместе с ним Сасаки получал доступ к широкому пакету услуг уже на бренной земле. «TRANSHUMANISM INC.» гарантировала плавный переезд в вечность.

Вот теперь можно было не беспокоиться ни о чем, положившись на судьбу — и Сасаки-сан ушел в работу с головой. У него действительно была мечта. Но несколько иного рода, чем переезд в богатое предместье.

Он часто думал о двух древних фехтовальщиках, которых еще не расщепил