На углу главного здания был оборудован прозрачный «аквариум» для курящих, беспощадно выставляемых на улицу. Там Дмитрий заметил парня в белом халате. А на крыльце стояла молодая женщина – возраст где-то между Дреером и Анной. Она явно встречала приезжих.

Дмитрий впервые с момента звонка Стригалю посмотрел через Сумрак, проверяя сторону и уровень.

Аура была человеческой. Парень с сигаретой, косившийся на гостей, тоже не был Иным.

Прежде чем вылезти из машины, Дмитрий открыл кейс и передал спутнице тэйзер.

– Умеешь пользоваться?

– Нет. – Анна осторожно приняла оружие.

– Это вроде шокера. Видела в кино про полицейских? Убить не убьешь, но током дернет неслабо. Главное, направь, в кого надо, а потом дави на спуск.

– А мы что, стрелять будем?

– Нет, конечно. Но ты сама видела, что творится. Нужно всегда под рукой иметь… что-нибудь такое, что коня на скаку остановит. Так что убери в сумочку. Чует мое сердце…

Кейс Дреер взял с собой.

Его не инструктировали, что в интернате работают люди. Про что они знали – оставалось только гадать. Поэтому Дреер не стал рекомендоваться Иквизицией, а коротко сказал:

– Здравствуйте! Мы к заведующей.

– Из Бюро? Варвара Викторовна вас давно ждет, – приятно улыбнулась встречающая.

Дмитрий представился и назвал по имени-отчеству Голубеву.

Поднимаясь на второй этаж в кабинет заведующей, Дреер внимательно смотрел по сторонам. Заведение напоминало элитный детский сад. Множество зелени – подоконника голого нет, а в простенках – кадки с разной монстерой. Тонко сделанные стеновые росписи, причем умело имитирующие то Палех, то Гжель. Высокохудожественные фотографии пейзажей и репродукции Шишкина с Левитаном чуть ли не в натуральную величину. И ни единой решетки на окнах. Однако Дмитрий сквозь ресницы видел, как пробегают искорки заклинаний – даже в Праге он не сталкивался с такой хитро сплетенной сетью. Яров поработал на совесть. Магические привязи тут наверняка были крепче самых надежных решеток.

В заведующей Дреер сразу определил Светлую и не преминул отметить следы консервации в ауре.

– Варвара Викторовна? – Словесник протянул руку и ощутил уверенное пожатие.

Такое имя отлично подошло бы ведьме. Дреер подумал, что за глаза персонал наверняка зовет директрису аббревиатурой ВВ.

– Дмитрий Леонидович? Мне сообщили, вы прибудете один.

– Я пригласил специалиста-дефектолога. Анна Сергеевна.

– Очень приятно, – скромно и с достоинством сказала девушка. Чувствовался опыт общения с начальницами постбальзаковского возраста.

– Не знала, что еще есть дефектологи-Иные. Думала, все уже работают у нас.

Директриса предложила присесть.

– Среди персонала много людей? – спросил Дреер.

– Больше половины.

– И все знают, где и с кем работают?

– Да. У них в трудовом договоре прописана чистка памяти при увольнении. Разумеется, вознаграждение все эти неудобства покрывает.

– Смело. Мы приехали из интерната, где Иные – все без исключения.

– Дмитрий Леонидович, а много вы найдете в России Иных, желающих и способных работать с такими детьми, как у нас?

– Согласен. А Темных у вас тоже много?…

– Мой заместитель – ведьма. – Заведующая вложила в последнее слово намного больше простой констатации. – Фармаколог. А я по совместительству главный врач. Невролог по первому образованию, пришлось получать второе. Не была бы магом – ни за что бы не справилась. Только нет у нас детских психиатров, специализирующихся на Иных. Их и в Европе-то всего один.

– А сколько сейчас детей в интернате?

– Двадцать три. Со всей России привозят. Но сами понимаете, к счастью, их и не может быть много. Хотя за последние два десятка лет процент увеличился.

– С чем это связано?

– Так ведь Иных тоже становится больше. И количество сбоев растет. Впрочем, тут слишком много факторов. Но мест у нас пока хватает.

– Одно мы вам сегодня, по-видимому, освободим.

– Да, вы за Маугли, я помню.

– Вы его так называете?

– По документам он у нас проходит как Глеб Юрьевич Рязанцев. Хотя ни имени, ни фамилии у мальчика, сами понимаете, не было. Ни Дозоры, ни Инквизиция пока не установили его личность. Фамилию ему записали по городу, где нашли, а имя и отчество – в честь тех, кто его спасал. Но мы уже привыкли звать его Маугли. Он даже отзывается… иногда.

– Отзывается?

– Поворачивает голову, идет на призыв. Большего от него пока никто не добился.

– Для аутистов это вроде бы нормально.

– Честно говоря, я не думаю, что у него аутизм. Скорее умеренная умственная отсталость. Вы его скоро увидите и сами поймете.

– Варвара Викторовна, а вам известны… обстоятельства, при которых нашли мальчика?

– Я знаю только, что его нашли прямо на улице в центре города. Его осмотрели тамошние штатные целители, потом вызвали Инквизиторов, те направили к нам. Он не Темный и не Светлый. Аура чистая, потенциальный уровень определить никто не смог. В Сумрак не входит. Мне известно, что единственное, на что он бурно реагирует, – это на попытки как-то на него через Сумрак воздействовать. Он это чувствует. Нам строго приказано, чтобы с ним работали только люди.

– В смысле?

– Кормили, переодевали, подмывали, осматривали.

– То есть чтобы Иные до него даже не дотрагивались?…

– Вы правильно поняли. Хотя, честно говоря, я нарушала. Это не для протокола… Я его лично осматривала, но ничего, кроме уже известного, не нашла. Думаю, он родился в обычной человеческой семье или у матери-одиночки с какой-нибудь зависимостью. Я в детских больницах, знаете ли, сорок пять лет проработала, причем не только в советских, и в Африке приходилось, и в Азии. Многого навидалась. Такой ребенок сам по себе для родителей может быть обузой, особенно если и родители-то не вполне адекватны. А если он еще спонтанно сделал какой-нибудь магический выплеск – они могли просто испугаться и захотеть избавиться от него. Оставили специально в людном месте. В прежние времена на паперть куда-нибудь привели бы.

– Его и нашли в некотором роде почти что на паперти. – Дмитрий вспомнил материалы дела.

– Мать никогда бы его не бросила! – вмешалась Анна.

– Это мог сделать отец или сожитель. В конце концов, одинокая мать могла умереть, и кто-то возжелал завладеть, например, ее жильем.

– Скажите, а пока он здесь, не было ничего необычного? – Спрашивая это, Дмитрий преднамеренно и открыто смотрел ауру директрисы. Та была сильнее его, второй уровень, – Дреер не смог бы определить, но так значилось в документах. Варвара Викторовна могла бы закрыться, но перед ней все же сидел Инквизитор. Ее наверняка интересовало, почему Инквизитор настолько слаб. Печать Анны главврач-совместитель тоже не могла не заметить. Но задавать вопросы было вне ее компетенции.