вам, как в прошлый раз, помочь не успеет!

Последняя фраза меня немного заинтересовала. Чтобы этот шифр значил? Что там было в прошлый раз, и кто кому помог и чем?

Но это всё потом, не сейчас. Всё же у девчонок с их тараканами всевозможные завихрения в мозгах – это норма жизни. Понятно, что у мадам на меня виды. Да, что уж там, она уже фактически меня своим мужем обозначила. Вот видимо и защищает территорию. Надо будет узнать, позже, что у них там произошло, пока я в отключке был.

– Эй?! А, ты, куда уставился? Тебя это тоже касается. Если я узнаю, что у тебя с этими девицами шашни…

Но договорить Мадам не успела. Она изумлённо смотрела на меня. А я смотрел на Неё. Нет, не на Мадам. А на мою кошкодевочку. Никакого сомнения, это была она. Я ни за что на свете не спутаю это лицо и этот хвост.

Не знаю, как я выглядел со стороны. Но дрожащие руки, отвисшая челюсть и накатившие внезапно слёзы счастья, вряд ли придавали мне брутальности и мачизма.

– Здравствуй, хозяин!

Стих пятый. Операция чёрная кошка

Мизансцена вышла просто загляденье. Я стоял, прижимая к себе свою самую лучшую на свете кошкодевочку, вытирая сентиментальные суровые мужицкие слёзы её бархатным ушком. Ощущал её тепло, её аромат, этот восхитительный букет из запахов стирального порошка, шампуня от блох и оружейного масла. И всё не мог поверить, что она жива, что с ней всё хорошо и что мы – снова вместе.

– Это ещё что такое?! – взвилась с места в карьер Мадам, – что это ты устроил? Что ещё за обнимашки?

– Это моя Эмбер, – счастливый, проронил я, – Моя Эмбер вернулась.

–Да мне наплевать, как эту драную кошку зовут! Немедленно отлепись от неё, кокшолюб несчастный, – истерично потребовал Мадам, вырывая меня из объятий Эмбер.

Реакция кошкодевочки была молниеносной. Но ещё быстрее была моя неуклюжесть.

Я сидел на бетонном полу и ждал. Ждал, когда в голове прояснится, чтобы можно было видеть окружающую действительность одним глазом. Другой тупо не открывался. Удар Эмбер был точен и мощен. Он достиг цели – глаза противника. Вот только противник оказался не тот. Но это была уже моя вина. Сам подставился. Вдобавок, упав, ещё и головой о каменный пол приложился. Вокруг меня суетились две другие мои кошкодевочки, из отдела, и Оливия, принёсшая нашатырь и пузырь со льдом. Теперь Сешат, присев на корточки рядом со мной, прикладывала этот пузырь к моему опухшему лицу, от чего боль становилась ещё сильнее, и вообще мешал видеть то, что видно у присевших в коротких юбках представительниц противоположного пола, и на что смотреть строго запрещается.

– А это не важно. Важно, что ты нарушила устав! – это госпожа Мафдет воспитывала Эмбер, держа её за шиворот и подняв над полом. Второй рукой, так же за шиворот, «мисс тяж» держала на весу трепыхающуюся Мадам. – А, вы, миссис Эприл, вы же старше, как вы могли такое допустить?

Кто чего допустил я не видел, но и узнать подробности особого желания не испытывал. Повернув здоровый глаз к Сешат, слегка кивнул в сторону Госпожи Мафдет.

– А-а. Так они подрались. Вот Госпожа Мафдет их и разняла. А то бы они друг дружку поубивали бы. Хотя, я бы поставила на миссис Эприл.

– Да никакая она не миссис, – пробурчал я.

Странно, что могла противопоставить обычная девушка, миниатюрная, на высоченных каблуках, кошкодевочке, у которой помимо природных ловкости и быстроты реакции, ещё и полный образ космодесантника. Эмбер была одета так, как будто-то, вот-вот, собиралась отправиться завоёвывать Марс. На ней был спецкостюм. На поясе кобура. На предплечье какой-то девайс. А левую глазницу закрывал визир прибора дополнительной реальности. И на ногах очень даже мощные такие ботинки, тактические.

– Иди, попрощайся, – госпожа Мафдет отпустила Эмбер, затем поставила на землю Мадам, – миссис Эприл, я к вам испытываю огромное уважение, но, очень вас прощу, в будущем, стараться держать себя в руках. Я не всегда могу быть рядом, чтобы спасать от вашего гнева других. Когда-нибудь вы сами себе навредите.

Эмбер подошла ко мне и помогла встать:

– Хозяин, Мне пора. Я отпросилась на пол часа. Я счастлива, что мы встретились. И, потом, позже, после нашей спецоперации, я очень надеюсь, что мы снова встретимся.

– Я тоже. Я тоже очень счастлив! Я счастлив, что ты жива, что с тобой всё хорошо. Очень жаль, что ты уходишь. Но, ты береги себя. Ты мне очень нужна. Я буду тебя ждать. Береги себя, и возвращайся скорее со своей операции живой и здоровой! Обещай мне!

– Обещаю, хозяин. Я обязательно вернусь живой. Ведь у меня ещё восемь жизней, и все они принадлежат тебе, хозяин.

Эмбер ушла. Я стоял с ватной головой и собирался разреветься обиженным карапузом:

– Я устал! Я – ухожу! – заявил я.

– Куда это, вы, господин главный аналитик, собрались уходить? – поинтересовался, как всегда взявшийся из ниоткуда Доктор.

– Я чужой на этом празднике жизни. У вас тут постоянно всякие движухи, один я – мимо кассы. Вечно не в теме и не в курсах. Вот сейчас, вот что сейчас было?

– Ща было круто! – подала голос, из-за моей спины, Тефнут. – Это было ваще! Натурально, пятиугольник. Такое не на всяком чемпионате по боям без правил увидишь. Миссис Эприл крута немеряно. Эмбер, правда тоже ничётак, но ей техники не хватает, молода ещё. Но вот этот дропкик от миссис Эприл, я ещё долго вспоминать буду.

– Какой ещё – дропкик? —не понял я.

Как можно на шпильках дропкик делать, да ещё и в мини юбке? Чего, эта модница, вообще про бои без правил знать-то может?

А потом я посмотрел на Мадам. Это прекрасное лицо, достойное кисти величайшего живописца, так очаровательно перекошенное от ненависти и обиды, сияло адской аурой предвестия Армагеддона. Но, вместо грома и молний, последовали, по стандартной схеме, слёзы. Мадам разрыдалась, как старшеклассница, которую не пустили на дискотеку.

Выскочившая из пустоты Оливия, приобняв рыдающую мадам за плечи, повела её куда-то, попутно проронив, что как так можно с девушкой, как это некрасиво, какие же мы все мужланы.

– Доктор?

– Я вас слушаю, – обречённо вздохнул Доктор.

– Это точно была Эмбер? Она самая, или это её двойник? Клон там и всё такое?

– Нет. Не клон. Это та самая, Эмбер, которую вы тогда ко мне привезли.

– А как?..

– Может, вам это покажется аморальным, но, я не стал сразу утилизировать тело. Я передал