А Бронислав тем временем уже осматривал кухню.

– Нормально. Здесь навалом сухарей, давайте попросим у него кой-чего. Есть макароны, шпроты, селедка в консервах… Давай-ка сюда, складывай в мешок, а я еще посмотрю, что тут есть.

Альберт Валерьянович пошел в кухню, странное дело – Бронислава там уже не было. Шпильковский начал осматривать продукты, читать, когда были приготовлены консервы, чтобы не взять просроченные.

Вдруг услышал, как скрипнули доски – словно кто-то спускался или поднимался по деревянной лестнице.

– Тут есть погреб. – Из подземелья донесся голос Бронислава. – И, кажется, черный ход.

– Живем, Валерьянович! У деда многозарядный карабин имеется и ящик с патронами!

Было слышно, как Бронислав щелкает затвором.

– Экспроприируем!

– Положи лучше на место! – крикнул Шпильковский.

– Он нас поймет… Оружие в море позарез нужно. А когда загрузим топливо на сейнер, я специально зайду за карабином. Пусть попробует мне его не дать…

– И что ты сделаешь?

– Задушу, если зажилит.

– У тебя замашки маньяка! – крикнул Альберт Валерьянович.

– Что? – не расслышал краснофлотец.

Военфельдшер повторять не стал.

* * *

Никанор вышел из дома бывшего кондуктора, посмотрел на снег и по следам определил, что старик направился вовсе не к маяку, как говорил, а к поселку.

«Что-то темнит наш морской волк», – подумал Капитонов.

Он пошел по следам. Старик зашел в первый дом, затем из дома он вышел еще с одним человеком – мужчиной, у которого был очень широкий шаг. Они направились к третьему дому.

«Явно он не к своему сменщику пошел», – сказал себе Никанор. Крадучись, он подошел к дому, к которому вели следы, прислушался – там оживленно говорили, судя по звукам, по-шведски.

«А тот рыбак говорил, что на острове русский поселок, – промелькнула в голове Никанора мысль, – наверное, он имел в виду, что если в поселении живет хоть один русский, то это уже русское поселение».

Он заглянул в щель полуоткрытых ставень – белобрысый мужик в доме быстро оделся, достал из ящика стола револьвер, что-то сказал тем, кто его ждал в прихожей. А в соседней комнате громко вскрикнула женщина.

«Решили сделать на нас облаву», – заключил Капитонов.

Он развернулся и со всех ног помчался назад, к дому русского моряка. Но в это время дверь ближайшего дома раскрылась, и из нее, зевая, вышел мужик в белой шубе. Увидев бегущего Капитонова, он сразу догадался, что это не здешний.

– Стой! – закричал он по-русски. – Стой, гад!

Мужик достал из-за пазухи «наган».

– Стой, стрелять буду!

Капитонов в ответ только прибавил ходу. Мужик в шубе прицелился, раздался выстрел, и Капитонов упал навзничь.

– Я же предупреждал, – сказал мужик в шубе и подул на дымящийся ствол пистолета.

– Анатолий, что здесь произошло? – К мужику в шубе быстрым шагом подошел бывший кондуктор и еще двое вооруженных местных.

– Вы пошли, а я пока кваску глотнул, пока шубейку надел, выхожу на крыльцо. А тут эта большевицкая рожа бежит. Я ему – стой да стой. А он не слушается. Ну, рука сама и потянулась.

Четверо вооруженных мужчин подошли к лежащему Капитонову. Анатолий ногой перевернул его. На снегу под ним «дымилась» лужица крови.

– Точно в сердце. Рука у меня самонаводящаяся. На совдеповцев.

– Лучше бы мы их живьем, – на ломаном русском сказал белобрысый мужик, – деньги получили бы.

– Да мне мертвый красный больше радости приносит, чем пачка марок, которые я тут же пропью, – сказал Анатолий.

– По мне так тоже… А этот, стерва красноблудская, еще и «Аврору» своим сапогом топтала. Сделали из крейсера посмешище. Я отслужил, пот, кровь проливал и всего лишился.

– Нет, тех двоих все-таки лучше живьем взять, – сказал второй мужик, подошедший вместе с бывшим кондуктором.

Он говорил по-русски чисто, без акцента.

– Ладно, Валентин, пусть будет по-твоему, тебе же деток растить, – согласился с ним старый моряк. – Значит, так, они у меня дома чай пьют, думают, что я с ними, как япошки с нашими, цацкаться буду.

– Ага, сколько большевики в Крыму белых моряков потопили. Тысячи! И самое страшное – сами же моряки моряков! – со злобой произнес Анатолий.

– В общем, так, – продолжил старик, – ты, Петер, мой сменщик, как, впрочем, и есть на самом деле. Только уговор – по-русски ты не понимаешь – кивай и говори по-шведски. Ты, Анатолий, и ты, Валентин, тихо заходите через черный ход, ключи я вам даю, а мы идем в дверь. Зубы им заговариваем, мол, готовы помочь, давайте пойдем на склад. Ну, вы заходите, мы их и вяжем.

– А если они услышали выстрел Анатолия? – предположил Валентин.

– Ты слышишь ветер на море? Какой выстрел? – сказал Петер.

– Да мой «наган» поет тонким голоском, как девушка юная и невинная, – улыбнулся Анатолий.

Все вчетвером, осторожно ступая по снегу, направились к дому бывшего кондуктора Русского императорского флота.

* * *

– Эй, Альберт Валерьянович, ты ничего не слышал? – крикнул из погреба Бронислав.

– Нет, – ответил ему военфельдшер. – А что?

– А я сижу в этом колодце. Тишина. Далеко-далеко море шумит. Я прислушался. И вдруг хлопок. Не слышал?

– Я – нет.

– А вот я хорошо знаю, как на море стреляют.

В полу открылся квадратный деревянный люк – из погреба поднялся вооруженный карабином краснофлотец.

– Одеваемся, быстро!

Бронислав моментом обулся, напялил свой бушлат.

– Господи, старик перепутал бушлаты. Старческая невнимательность – надел мой, – сказал Шпильковский.

– Ну и черт с ним, надевай его. Нам надо быть готовыми ко всему.

Входные двери начали открываться. Бронислав спрятался за шкаф в гостиной.

– Вот и Петер, мой сменщик. А вы уже оделись? – спросил старик.

– М-да, – замялся Альберт Валерьянович.

– А вы один? – продолжал бывший кондуктор.

– Да, Никанор пошел прогуляться, и Бронислав тоже.

– Во те на, и где нам их теперь искать, – наигранно сказал старик, – ведь нам надо спешить, идти к складу с горючим…

Швед ступил в гостиную. Еще немного, и он бы заметил прятавшегося за шкафом Бронислава, вооруженного стариковским карабином, поэтому красный капитан решил действовать на опережение.

– Руки вверх! Альберт, обыщи его! – резко проговорил Бронислав и наставил оружие на побелевшего шведа.