Шпильковский начал хлопать ладонями Петера по бокам, по груди и из-за пояса достал револьвер.

– Отлично, Альберт. Теперь он твой. Наставь-ка на него.

В этот момент в подполье постучали в двери черного хода.

– Кто это? – спросил Бронислав у старика.

– Друзья, – дрогнувшим голосом ответил тот.

– А почему они с черного хода?

– Ну… Это я, я, – начал заикаться бывший кондуктор.

– Это я припер дверь ящиком…

Не успел Бронислав ничего сказать, как Петер сделал выпад к Альберту Валерьяновичу, чтобы выхватить у того оружие.

Краснофлотец не мешкая нажал на курок. Раздался выстрел. Петер рухнул на пол. В ту же секунду старик что есть духу рванул за входную дверь.

– Вот сука! За ним!

Бронислав и Альберт Валерьянович выскочили из дома.

– Они убили Петера, – прохрипел старик.

Из-за угла дома раздался выстрел.

Это не глядя, машинально, выстрелил Анатолий. Он почувствовал, что сейчас за стариком из двери кто-то появится. На сей раз его пуля прошла возле уха краснофлотца и улетела в молоко облаков над морем. Бронислав же сразу выстрелил из карабина с руки, на бегу.

Его пуля «прошила» белую шубу Анатолия, угодив тому в живот, и вышла со спины. Бывший белогвардеец опустился на колени, из его рта полилась красная струйка. Анатолий застонал от страшной боли, упал, поджав ноги.

Старик Ванинов, бывший бесстрашный кондуктор Русского императорского флота, как мог, убегал к маяку. А Валентин залег возле угла его дома, передернул затвор винтовки и открыл огонь. В стене дома тут же брызнула бетонная крошка и появилась темная выбоина.

– Ложись за крыльцо, – приказал Бронислав Шпильковскому.

Тот зарылся в снег чуть ли не с головой.

– Я тебя прикрою, а ты отползай и отходи к мотоботу. Если мы его потеряем, то уже к сейнеру не вернемся… Мотобот – наше спасение!

Краснофлотец выстрелил в сторону Валентина. Тот тут же ответил.

– Господи, Бронислав, ты это видишь? – в ужасе воскликнул военфельдшер.

– Вижу, ну и что?

К месту перестрелки приближались две уже немолодые женщины. Они шли быстрым шагом, чуть ли не бежали. Одна держала за руку семенившего за ней подростка.

– Бронислав, что ты будешь делать? – прокричал Альберт Валерьянович.

– Уходи, я сказал!

– Там женщины и дети!

– Уходи к мотоботу, не слышишь?! – заорал Бронислав.

– Прекратите стрельбу! – начали выкрикивать женщины. – Мужчины, прекратите убивать друг друга!

Эти жены белогвардейцев пережили ужасы Гражданской войны, и теперь отголоски того кошмара, через девятнадцать лет, докатились до этого далекого острова – когда-то окраины Российской империи.

– Уходите из-под обстрела! – замахал на женщин Валентин и тут же нырнул за угол дома, укрываясь от пули Бронислава.

– Поздно кричать. Двое уже готовы. И третий на подходе, – пробормотал себе под нос красный капитан.

– Бросьте оружие! – кричала та, что шла впереди.

Она выглядела величавой, стройной и грозной в своей красоте. Рыжие волосы, словно факел, развевались на ветру.

– Бронислав, отходим вместе! – громко произнес Альберт Валерьянович.

– Если вышли эти бабы, то, значит, никого больше из мужиков на острове нет… – не теряя хладнокровия, сказал Бронислав. – Отправим в гости к дьяволу этого беляка, а там посмотрим.

– Ты ж не думаешь убивать их?! – перекрикивая шум моря, проорал Шпильковский.

– Я убью тех, кто хочет убить меня! А женщин запру в доме, в погребе. Потом ты, я и Данила загрузим на борт топливо и уйдем на хрен с этого острова, чтоб его.

Валентин выстрелил, заставив Бронислава замолчать, а Альберта Валерьяновича прижаться к крыльцу.

Красный капитан грохнул из своего ствола два раза подряд.

– Не смей стрелять в детей и женщин! – не успокаивался Шпильковский.

– Я в них не стреляю! Уходи, Альберт! Мотобот! Главное, мотобот!

– Мы найдем лодки! У островитян должны быть лодки… Я не пойду, потому что ты будешь стрелять по мирным людям!

– Если они будут мирными, не буду! Уходи! На лодке бочки не перевезем.

Валентин и Бронислав еще раз обменялись выстрелами.

– Я приказываю тебе – охранять мотобот! Отгоняй от него всякого! И женщин и детей!

Бронислав перекатился к запорошенному снегом валуну и выстрелил. Тут же откатился под прикрытие дома. В валун через секунду ударила пуля Валентина.

– Альберт, я клянусь, что не буду стрелять в глупых баб!

Бронислав еще раз, уже с новой диспозиции, произвел выстрел и обернулся, чтобы проследить за реакцией военфельдшера.

– Учти, ты мне дал слово! – крикнул Шпильковский и пополз к углу дома.

– Да-да, – быстро сказал краснофлотец, а про себя подумал «Ни хрена воевать не умеет и другим не дает».

Эта перепалка между Шпильковским и Вернидубом дала возможность Валентину перезарядить винтовку, и перестрелка возобновилась с новой силой.

Наконец, военфельдшер отполз на приличное расстояние, Бронислав снова сменил позицию – перекатился к сугробу, пошел на откровенный риск, ведь сугроб пулю не остановит!

Валентин выстрелил – белогвардеец бил по месту, где красный капитан лежал до этого. Бронислав ответил из карабина на звук, простреливая снег. Мгновение позже над головой красного капитана прожужжала пуля, оплавив кромку сугроба. Бронислав еще раз нажал на курок – Валентин вскрикнул и затих.

Подождав пару секунд, он зычно крикнул:

– Всем стоять на месте! Руки за голову! – Слова были направлены идущим женщинам. Он не хотел подпускать их к убитым и, возможно, раненым, чтобы своей истерикой не отвлекали его от дела.

Женщины приближались.

– Стоять! Руки за голову.

Он выстрелил в воздух.

Бронислав не предусмотрел, что женщины – это не солдаты. Вместо того, чтобы, как он велел, застыть и поднять руки, они с воплями и плачем побежали в разные стороны. Красный капитан выстрелил в воздух еще раз. Этим он еще больше испугал бегущих островитянок.

– Дьявол бы побрал это бесовское племя, – выругался он.

Затем прислушался. Валентин больше не стрелял, не стонал, не шевелился. Бронислав, прячась за стену дома, подошел к тому месту, откуда тот вел огонь.

– Готов, – сказал сам себе краснофлотец.

Валентин – мужик лет под сорок, как говорят, с благородными чертами лица, – лежал на боку и смотрел немигающим взглядом в серое небо Балтики. Он уже не дышал.