насторожить не могло. Что касается наследства, то о нем знали отец и Юля. И условно Макс, если отец посвятил его в детали.

Илья что-то помечал в своем блокноте.

– Итак, Макс набирает у нас самое большое количество баллов. В смысле совпадений. Он мог слышать, мог сфотографировать, мог знать о сорока миллионах. Но мог ли он знать о том, что вы заплатите?

– Вы хотите сказать, что тот, кто сделал расчет на то, что я поведусь на шантаж, должен хорошо знать меня лично?

– Да, именно это.

– Я не знаю, что ему рассказывал обо мне отец.

– Думаете, можно просчитать поступки незнакомого человека по чужим рассказам? Не забывайте, Макс не стал бы расспрашивать вашего отца, моделируя перед ним разные ситуации: как бы поступили вы в таком или в другом случае. Это было бы глупо и неосторожно.

– Да, тут вы правы.

– К тому же Макс мог бы предположить, что вы обратитесь ко мне за помощью. Если это пришло в голову вам, почему он не мог подумать так же?

– Тоже верно, – соглашался Влад, делаясь все печальнее, – что же остается? Как облупленного меня знает только Юля…

– Но ее нет, и мы не представляем, где она. И даже не знаем, жива ли.

– Это верно. Я в отчаянии. Еще ничего не произошло, а мне кажется, что жизнь уже сломана. А вы говорите… платить или нет…

Илья решил, что сейчас нужно сменить тему.

– Донич – это девичья фамилия Юлии? Вы не настаивали на том, чтобы она взяла вашу фамилию?

– Нам тогда было все равно. Донич – это фамилия Юлиного отца, она очень им гордилась. Он был прокурором, кристальным человеком, заслуженным юристом. Большим другом моего отца. Даже папа не настаивал, чтобы Юля поменяла фамилию. Говорил, пусть кто-то ее носит, чтобы Андрею Васильевичу была память. Она и в первом замужестве фамилию не меняла.

– Что?! – вытаращил глаза Илья. – В первом замужестве? Юлия Андреевна была замужем до вас?

– Да, – как ни в чем не бывало ответил Влад.

– А почему мне об этом ничего не известно? Почему мне не сказали?

– Это было очень давно, – пожал плечами Влад, – наверное, никому и в голову не пришло, что это имеет какое-то значение. Столько лет прошло… Тем более замужество было совсем коротким и малозначащим.

– Ну, это для вас оно было малозначащим… А для нее? А для ее мужа? Когда человек исчезает в неизвестном направлении, никто не знает, что имеет значение, а что нет.

Илья почти кричал, его привело в негодование такое легкомысленное отношение к фактам и обстоятельствам жизни пропавшего человека.

– Немедленно предоставьте мне всю информацию о ее первом замужестве!

– Хорошо, – оторопело воззрился на него Влад, – а мне что делать?

– У вас, вернее, у нас впереди еще целая неделя. Время есть.

– Для чего?

– Слушайте, Влад, постарайтесь понять то, что я вам сейчас скажу. Шантаж, которому вы подверглись, возник не на пустом месте. Не на фоне ясного неба, понимаете? Я хочу вам напомнить, что в вашей семье произошло кое-что еще: пропала ваша жена, и рассматривать эти события как не связанные друг с другом я не могу. Слишком тесно все тут у вас переплетается. Ваша жена не могла исчезнуть, не оставив следа. Если она мертва, должен быть, извините, труп. Но его нет. Значит, если ее нет среди мертвых, попробуем поискать ее среди живых.

Глава 8

О первом замужестве Юлии Донич было известно не так много, чтобы Илья мог легко получить новое направление для поиска, но и не так мало, чтобы он почувствовал предстоящее блуждание во мраке. После «Апекса» Илье пришлось подъехать на городскую квартиру Альберта Валентиновича. Кроме воспоминаний многолетней давности, у отца Влада сохранилось только одно вещественное свидетельство первого замужества его невестки – старая фотография, на которой были запечатлены молоденькая улыбающаяся Юля в кружевном платье и с младенцем на руках и симпатичный брюнет в белой расстегнутой рубашке. Была и еще одна семейная фотография, которую Альберт Валентинович извлек из какой-то папки, ее Илья взял, решив рассмотреть попозже. Все равно никаких комментариев к ней Безбородов дать не мог: этот снимок он забрал вместе с другими семейными фотографиями, оставшимися после смерти Юлиного отца, Андрея Васильевича Донича.

Домой Илья вернулся злой, как черт, нажаловался Любе на безответственное поведение семьи Безбородовых, взглянул на Мишеньку, мирно спящего в комнате бабушки и дедушки, поел и вышел на лоджию, чтобы, никому не мешая, поговорить по телефону. Когда он вернулся в комнату, Любочка, не дождавшаяся мужа, тоже безмятежно спала. Сон настигал ее в любой момент, стоило лишь прилечь. Илья минутку полюбовался сонной улыбкой жены, послушал ее ровное дыхание и уселся за ноутбук. Надо было срочно писать письма, запрашивать информацию, искать.

Как следовало из рассказа Безбородова-старшего, в первый раз Юлия Донич вышла замуж будучи выпускницей факультета искусствоведения, причем ее замужество больше напоминало бегство из дома. Ее возлюбленный, выпускник актерского факультета Андреас Димитракис, вызывал у отца Юлии, прокурорского работника, стойкое неприятие. Парень, к двадцати годам дважды проходивший свидетелем по уголовным делам о мошенничествах и кражах, в качестве будущего зятя прокурора был абсолютно неприемлем. Тем более что оставаться в ранге свидетелей Андреасу удавалось исключительно благодаря его удачливости и способности менять голос, походку и внешность. Одно слово, актер! Андрей Васильевич Донич, наводя о нем справки, узнал от оперов райотдела милиции, что Димитракис привлекался по нескольким эпизодам, но выходил сухим из воды, потому что его не опознавали. Вечно он так бегать не будет, когда-нибудь фортуна изменит ему. Допустить, чтобы его дочь связала свою жизнь с таким проходимцем, Донич не мог. Послушная девочка Юля не стала спорить с отцом, а просто в один прекрасный день собрала свои вещи и исчезла в неизвестном направлении. А вечером в почтовом ящике Донич нашел письмо, в котором Юля просила у отца прощения, сообщала, что не только безумно влюблена, но и беременна. Поэтому она уезжает вместе с любимым, чтобы родить ребенка, будучи в законном браке. Андрей Васильевич тяжело переживал бегство дочери и ждал ее возвращения с самого первого дня бегства. Не может же Юля быть так слепа!

Две старые фотографии – это все, что осталось от Юлиной жизни в Греции. Она присылала их отцу после рождения ребенка, надеясь, что папа поймет, простит и жизнь наладится. Через некоторое время Юля вернулась домой. Несчастная и раздавленная, без мужа и ребенка. А отец уже ничем не мог ей помочь, даже