– Не пугайте меня, Влад, – начал было Илья, но хозяин кабинета прервал его:

– Пока я ехал, разные мысли в голову пришли, надо было записать, но не в машине же. Голова разрывается. С чего начать, не знаю.

– Может быть, с вашей бывшей соседки?

Влад поспешно отмахнулся.

– Это такие мелочи, бабка решила сыграть на одной старой истории, черт с ней, с дурой. Прочтите вот это, – сказал он и уступил Илье место за своим рабочим столом.

Письмо произвело на Илью сильное впечатление. Версия о том, что скутер мог подпортить именно Влад, была одной из основных, но он никак не ожидал, что младший Безбородов сам подтвердит ему, что так оно и было.

– Вы видели экспертное заключение? – ответил вопросом на вопрос Влад. – Я нет. Не знаю, что они там написали, но я вам сейчас расскажу, как все было.

Альберт Валентинович приехал в Сосновый бор вместе со своим «другом» в пятницу около шести. Велел Марине приготовить для них две разные спальни – и то слава богу. Юлия еще не приехала, задержалась по делам в городе, и Владу даже не с кем было поделиться собственным бешенством: статус Макса при отце становился все более двусмысленным. У Влада чесались руки набить молодому красавчику его холеную морду. На следующий день, в субботу, Альберт, воспользовавшись тем, что Макса нет поблизости, поплотнее закрыл дверь в гостиную и устроил сыну отвратительную сцену.

В этот момент Владу пришлось прервать свой рассказ, он задумался, как, не делая слишком долгого экскурса в историю их семьи, рассказать Илье о происшествии почти двадцатилетней давности. Илья понял его замешательство, сказал, что этот сюжет уже не является для него секретом, и просил продолжать.

Влад смотрел на собеседника долго, даже не пытаясь скрыть изумления.

– Как вы обо всем этом узнали?

– Это моя работа.

– Да-да, у вас, конечно, свои хитрости, – ошеломленно поддакнул Влад, – но кое-чего вы все равно не знаете. В тот вечер, когда я совершил ужасный поступок, у той женщины в гостях был мой отец. Я уверен в этом, хотя он никогда не признавал этого открыто. И вот отец сообщает мне, что знает о моих встречах с Камиллой и о том, что она – дочь Инны Витальевны. Может быть, он все эти годы не выпускал ее из виду? Так или иначе, но мое знакомство с ней уже не было для отца тайной. Как он об этом узнал – ума не приложу, но сцена вышла ужасная.

– Ты не имеешь права приближаться к этой девушке! – взревел Альберт Валентинович, сверля сына испепеляющим взглядом. – Один раз ты уже сломал ей жизнь, оставив сиротой. Ты хочешь сделать это во второй раз?

– Да с чего ты взял, что у меня есть какие-то намерения? Я просто увидел ее здесь, в поселке, совершенно случайно, в магазине… И узнал.

– И потому стал гулять с ней, провожать ее… Ходить за ней, как тогда за Инной? Ты опять таскаешься за ней как привидение. Чего ты добиваешься? Тогда ты был еще сопляком, и все можно было списать на юность, глупость, непонимание жизни. Но сейчас у тебя есть семья, жена, которая тебя любит. Ты и ее жизнь готов положить на алтарь своей тайной страсти к женщинам по фамилии Сосновская? Тебе и Юлю не жалко? Какое чудовище я воспитал!

– Папа, ты очень много для меня сделал, но есть вещи, которые касаются только меня. И моей жены. И ты не имеешь права…

– Ошибаешься!!! Я имею право, потому что у Юли нет никого, кто мог бы ее защитить! Потому что она дочь моего покойного друга. И я не позволю тебе разрушить ее жизнь. Она так счастлива здесь, в этом доме, она оттаяла, старается жить полной жизнью, а ты… Ты хочешь лишить ее всего этого?

– А почему, собственно, ты так волнуешься? – Влад был уже в одном шаге перед тем, чтобы переступить запретную черту. – Не потому ли, что ты тоже чувствуешь свою вину? Пред этой девочкой. Перед мамой, которой ты изменял. Перед Инной, которая напрасно надеялась. Может, ты и к Камилле питаешь какие-то чувства? Тебе что, Макса не хватает?

Влада несло, остановиться он уже не мог, хотя и понимал, что через секунду будет жалеть о каждом сказанном слове.

– Хорошо, поговорим о Максе, – неожиданно спокойно сказал отец, – ты сам это начал, так слушай. Мои отношения с Максом тебя не касаются, но я тебя предупреждаю. И предупреждаю серьезно. С этой минуты я утрою контроль за твоим поведением в отношении Камиллы. И если я узнаю, что ты продолжаешь общаться с ней, я сделаю следующее. Все средства, которыми я располагаю, всю недвижимость, которая находится в моей собственности, я завещаю Максу. Тебе не достанется ничего. Я не могу доверить плоды своих многолетних трудов придурку, которого жизнь ничему не учит. Безответственному и бессовестному социопату. Я говорю совершенно серьезно, и когда я приму окончательное решение, ты уже никаким образом не сможешь его изменить.

– Если ты думаешь, что я только и жду твоей смерти, чтобы завладеть имуществом, то ты сильно ошибаешься, папа. Я никогда не задумывался о вопросах наследования. Я забыл все, что меня глодало, потому что дал такую клятву в день маминых похорон. Ты вправе завещать свое добро кому хочешь. Хоть бы и этому пидорку Максу. Это не мое дело, и давай больше не будем об этом говорить.

Влад счел, что этим показным безразличием он продемонстрирует отцу, насколько призрачна и даже ничтожна его власть над ним. Но он ошибался. Они с отцом прекратили ссору, но Влад не мог прийти в себя от бешенства. И даже не потому, что наследство достанется какому-то проходимцу. Он знал, что и при таком раскладе не умрет с голоду, и вообще он действительно никогда не жаждал денег отца и не особенно на них рассчитывал. Но ему была глубоко отвратительна мысль о том, что отец строит из себя образец высокой нравственности, в то время когда якшается с этим… Влад не считал себя гомофобом. Пожалуйста, пусть кто угодно и с кем угодно, если взрослые и по обоюдному согласию! Так он думал, пока дело не коснулось его семьи. Оказалось, что быть толерантным по отношению к отцу трудно. Труднее, чем может показаться на первый взгляд. Особенно к такому непримиримому морализатору, как Альберт Безбородов. Макса Влад в тот момент так люто ненавидел, что даже не знал,