Ровно в два часа дня вся компания, вооружённая палками, выступила на трассу для скандинавской ходьбы. Решили заложить большой круг, чтобы нагулять аппетит. Ксения рассказала, что писалось ей на редкость хорошо, даже спина заболела, и пересказала написанный эпизод. Штукина сделала несколько корректирующих замечаний, и Ксения задумалась. Далее шли молча. Даже Люся заткнулась, видимо исчерпала все свои умности в то время, пока Штукина готовила обед. Штукина обрадовалась, что ей, наконец, удастся обдумать в тишине роль полковника во всём этом неприглядном марлезонском балете.

Несмотря на лёгкий морозец, из-за отсутствия ветра было тепло, шёл какой-то нереальный, сказочный снег. Он неспешно падал большими хлопьями, и окружающие дорожку ёлки и сосны выглядели декорациями к новогоднему фильму. Казалось, что сейчас из-за ёлок покажется волшебный олень, выйдет дед Мороз с подарками, и зазвучит рождественская американская песня про джингл бенс. Штукина даже улыбнулась, подставляя лицо снежным хлопьям. Она где-то читала, что скандинавские девушки отличаются особой красотой кожи, так как эта кожа периодически подвергается увлажняющему воздействию моросящего дождика или такого вот сказочного снежка. О том, что кожа всех этих девушек периодически ещё подвергается воздействию ледяного ветра, от которого сводит скулы, и который превращает любой моросящий дождик в ледяные иглы, впивающиеся в лицо, в статье почему-то не говорилось.

Благостное состояние Штукиной вдруг прервалось предчувствием опасности. Инстинкты её никогда не подводили, та самая чуйка. Штукина моментально напряглась, сгруппировалась и только после этого услышала энергичный скрип снега позади себя. Люся с визгом полетела в сугроб направо, Ксения тихо осела в левый сугроб, а в Штукину врезалось нечто, похожее на паровоз. Во всяком случае ей так показалось, что это был именно паровоз. И если бы не инстинкты, то она наверняка бы шмякнулась лицом в обледеневшую дорожку. Однако Штукина, не разбираясь, врезала локтем в то, что ей показалось паровозом, слегка уклонилась в сторону и подсекла этот паровоз ногой. Краем левого глаза она усмотрела нечто синее, надвигающееся на неё слева, и вдарила в том направлении кулаком. Синее охнуло и завалилось. Штукина не стала рассматривать, кого это она оглоушила и занялась паровозом, на который уселась верхом. Паровоз тоже оказался в синем, однако всё с той же развесистой клюквой, вензелями и надписью «Россия» на спине. Он визжал, матерился и трепыхался под Штукиной. Та вмазала паровозу прямо по каракулевой папахе. Папаха слетела, и глазам Штукиной предстал белобрысый, бритый, практически мужской затылок с жирными складками. Жанетта, а это была именно она, от подзатыльника Штукиной уткнулась носом в лёд на дорожке и заткнулась.

– Привет, Жанетта! Давно не виделись. – Штукина глянула в сторону Жоржетты, которая уже приходила в себя после её удара кулаком.

Однако к Жоржетте резво подскочила Люся и со всего размаха пнула её ногой, после чего сама свалилась обратно в снег.

– Жесть! – восторженно сказала Ксения. – Как же я хотела это попробовать.

Она подняла палку для скандинавской ходьбы и занесла её над Жоржеттой. Выглядела она в этот момент как Зевс-громовержец.

– Эй! Посторонним Вэ, не увлекайся, – рыкнула на Ксению Штукина. – Для того, чтобы описывать преступления, вовсе не обязательно их совершать!

– Жаль, – сказала Ксения, но палку от лица Жоржетты убрала. – А ногой по рёбрам? – поинтересовалась она и, не дожидаясь разрешения Штукиной, тоже пнула Жоржетту ногой. – Напугали, суки!

– Слышь, Жанетта, – Штукина поудобней уселась на поверженной дамочке, у которой жирным явно был не только бритый затылок. – Ты по ходу не на тех нарвалась. Я тебя в Красногвардейском районе до самых печёнок достану, и бегай потом в Москву, жалуйся. Мы на местах тоже кое-чего могём. Так что не нарывайся, в чужую личную жизнь не лезь и на столах не танцуй, чай не девочка. Веди себя прилично. Поняла меня?

Жанетта разразилась матерным визгом.

– Не поняла! – Штукина тряханула Жанетту за шиворот и несколько раз приложила лицом в дорожку. – А теперь?

Жанетта неожиданно разревелась.

– Вот поплачь, тебе полезно. Ехали б вы с Жоржеттой по хазам, а то нарушаете санитарно-эпидемиологическую обстановку, нападаете на людей без масок, водку пьянствуете, за проживание не платите. Ведь не платите же, я почему-то в этом уверена. Давай не будем с тобой ссориться, а то я ведь разозлюсь по-настоящему.

– Какая я тебе Жоржетта, – подала голос Жоржетта, видать, опять очухалась. Она попыталась встать, хоть и с трудом, но у неё получилось.

– А не в твоих интересах, чтоб я знала, кто ты такая. Ты ещё не поняла разве? Иди нах отсюда, – скомандовала Штукина. Жоржетта развернулась и послушно побрела в сторону главного корпуса. – Вот и молодец, – сказала Штукина ей вслед. Она слезла с Жанетты и отряхнулась. – Вставай, гражданка Дашук в девичестве Гунько, и постарайся мне на глаза больше не попадаться.

Жанетта встала на четвереньки и поползла следом за Жоржеттой.

– Ты мне нос разбила, сука! – крикнула она, отползя на безопасное расстояние.

– Ну, извини. – Штукина развела руками. – Продолжим, девочки, променад или всё-таки пойдём в бар и полечим нервишки? – поинтересовалась она у Люси и Ксении.

– В бар, – хором решительно ответили обе.

Они развернулись и направились к домику проката, сдавать палки.

По дороге Люся размахивала руками и пересказывала, как всё было. Больше всего ей, разумеется, понравился свой собственный геройский поступок, когда она шандарахнула Жоржетту ногой. От восторга Люся разрумянилась, глаза её блестели, казалось, она не возражает всё повторить.

– Здорово мы их отделали! А нам за это ничего не будет? – поинтересовалась она, рассказав историю два раза. Причём во второй раз картина обросла новыми подробностями и выглядела практически как в кино.

Штукина помотала головой.

– А если они засвидетельствуют побои? – спросила Ксения, и Штукина её похвалила за правильно сформулированный вопрос.

– Да! Вдруг мы этой Жоржетте рёбра поломали? – испугалась Люся.

– Это вряд ли, – успокоила её Штукина, – там рёбра, как у мамонта, да ещё жиром сверху заплыли. Скорее ты бы об эти рёбра ногу сломала. Не болит?

– Болит немного, – призналась Люся и хихикнула.

– Ну, а синяки, нос разбитый? – не унималась Ксения.

– Какой такой нос? Чей? – Штукина сделала удивлённое лицо и оглянулась по сторонам.

– Ну, этой, Жанетты, – пояснила ей Люся.

– Никакой такой Жанетты не знаю и никогда не видела, – сообщила Штукина. – Чего и вам желаю, гражданки Виноградова и Смыслова.

– Ты хочешь сказать, что ничего такого не было?! – догадалась Люся.

– Конечно, не было. – Штукина недоумённо пожала плечами. – А разве что-то было?

– А если они скажут, что было?