Обычно для соблюдения социальной дистанции в полтора метра посетителей бара рассаживали по углам зала, но так как эти дамы сидели в центре, то ни о какой дистанции не могло быть и речи, так что можно было считать, что бар битком набит. Ни бармена, ни официанта в баре не наблюдалось.

– Здрасьте вам, люди добрые! – приветливо поздоровалась Штукина. – Нельзя ли вас попросить телевизор потише сделать?

Обе дамы повернули головы в сторону вошедших, и от их взглядов Ксении стало нехорошо. Дамы смотрели полупрозрачными водянистыми какими-то змеиными или скорее рыбьими глазами, ни дать ни взять две акулы.

– Попросить можно, – сказала одна из них, и они обе отвернулись.

– Так прошу! – продолжила настаивать Штукина.

– И что? – ответила всё та же дама, не поворачивая головы.

– И курить тут запрещено, – пискнула Люся.

Тут одна из дам, которая в папахе, развернулась вместе со стулом и выпустила дым в сторону Люси.

– Собаку быстро убери отсюда, – она повелительно махнула рукой с сигаретой в сторону Буси.

– И не подумаю. – Люся вдруг сделалась очень высокомерной, видимо в этот момент вспомнила, какого надзора она жена.

– Пойдёмте, девочки, нам тут явно не рады, – сказала Ксения и дёрнула Штукину за рукав.

– Ты права, проваливай отседова, – заявила дама в папахе. – Да поживей!

– Вы случайно не Чапаева тут нам изображаете? – Ксения не нашла другого достойного ответа на столь вопиющее хамство. – Так у вас, вон, усы почему-то не расчёчаны.

– Нет, – вступилась за даму Люся. – Она из белых, у Чапаева на папахе красная ленточка, а у этой, видите, птица. Или она из Пятигорска? У них там тоже вроде птица.

– Женщина! И где же ваша сабля? – поинтересовалась Штукина. Она стремительно подскочила к телевизору и выдернула шнур питания. Телевизор заткнулся. – Командовать тут буду я как старшая по званию.

– Ах ты, коза драная! – взревела дама в начёсе.

Дама же в папахе просто обозвала Штукину нецензурным словом. Обе вскочили, притушили сигареты и пошли на подполковницу.

– Наших бьют! – взвизгнула Люся, а Буся поддержал её заливистым лаем.

– Прекратить бардак! – от дверей раздался командный голос полковника мечты. Он обнял за плечи даму в папахе и развернул её к себе. – Жанетта Петровна, вы какими судьбами тут? Кстати, отличная причёска. – Это уже предназначалось Штукиной.

– Илья, засохни! – гавкнула дама в папахе и попыталась вывернуться из лап полковника. – Имею право тут, прикинь, да!

– Какое право? Курить и матом ругаться в общественном месте? – возмутилась Штукина. – Нецензурная брань в общественном месте влечёт наложение административного штрафа в размере от пятисот до тысячи рублей или административный арест на срок до пятнадцати суток. – Добавила она унылым казённым голосом.

– Я голосую за административный арест. – Люся подняла правую руку вверх.

– Присоединяюсь! – сообщила Ксения. – Вызывайте наряд.

После этого обе дамы: и та, что с начёсом, и та, что в папахе, разразились настоящим матерным потоком. Досталось всем, включая полковника. Однако тот не растерялся, взял со стола сумку с орлом и решительно направился к выходу из бара.

– Эй, куда?! – завопила дама в папахе. – А ну поставил на место! Кому сказала?! – Она кинулась следом за полковником, к ней присоединилась та, что в начёсе. Обе резво выскочили из зала.

– А теперь можно и по глинтвейну вдарить! – Штукина потёрла руки. – А лучше водочки махануть.

– Что-то мне ни того, ни другого не хочется, – сказала Люся, целуя Бусю в нос. – Хотя, выпить после такого не помешало бы.

– Пошли уже в магазин, – попросила Ксения. – Программа максимум выполнена. Полковнику причёску показали, поругались всласть, чуть не подрались, чего вам ещё надо?

По дороге к магазину продолжили делиться впечатлениями.

– Нет, вы слышали, как он её назвал? – поинтересовалась Штукина. – Жанетта Петровна! И она с ним «на ты». Видать, знакомая. Ничего себе знакомые у нашего полковника.

– А мне вот интересно, что это было? Похоже, на заезд уголовников. Симпозиум у них тут, что ли? – предположила Люся. – Или тоже корпоративный праздник «День здоровья»?

– Да никакие это не уголовники, – Штукина ухмыльнулась. – Торгашки матёрые. Я их за версту вижу.

– Неправда, – возразила Люся. – Я вот как-то передачу одну смотрела, не помню, как называется, что-то про блондинку, так там одна девица вполне себе образованная и из приличной семьи вела себя точно так же: и материлась прямо в телевизор, и хамила всем подряд. А потом даже несмотря на такое поведение, пошла баллотироваться.

– Куда? – поинтересовалась Ксения.

– Туда куда-то, – пояснила Люся, махнув рукой. – Куда они все баллотируются? Туда, где выборы.

– Да там, где выборы все странные, – согласилась Ксения. – Я видела полно таких вот с начёсом.

– Это всё потому, что в стране произошло сращивание бывшей советской торговли с бывшим же советским криминалом, что оказало сильнейшее влияние на культуру широких народных масс, – пояснила Штукина с умным видом.

– Ты про силовиков забыла, – вставила Ксения. – Они тоже того-этого срослись, проросли и влияние оказывают. Ещё какое!

– Не буду спорить, – покладисто сказала Штукина, – но культура так называемых силовиков никогда сильно от криминальной культуры не отличалась. Взять, к примеру, радио «Шансон»…

– Вся надежда осталась только на военных, – сказала Ксения и тяжело вздохнула. Настроение её, исправленное с утра стилистом Сергунькой, опять вконец испортилось.

– Военных? – удивилась Люся. – Где ты видела воспитанных и культурных военных.

– Илья Иванович, полковник наш. Очень воспитанный человек.

– Он исключение. А потом он же сказал, что в основном преподавал в Академии. Значит он скорее профессор, чем полковник.

– Профессор-полковник! – Штукина ахнула и сделала мечтательные глаза. – Такого у меня ещё никогда не было.

В магазине всё-таки не удержались и взяли бутылку вина. Штукина всех убедила, что необходимо снять стресс и обмыть новые причёски. Следует признаться, что спорить с ней никто не стал. Так же решили ничего особенного не готовить, а ограничиться пельменями, благо в магазине оказался широкий выбор. Штукина правда ещё просила купить ей Доширака, так как после нынешнего происшествия в баре её одолела ностальгия по прошлому, когда, находясь в «усилении», ей приходилось питаться исключительно Дошираком и растворимым кофе. Доширак покупать не стали, купили зелени и овощей для салата, а также свежайшего домашнего творога всем на завтрак.

Когда вышли из магазина, уже стемнело, на домах и дорожках зажглись фонари. По дороге к половине Ксении Люся живо интересовалась у Штукиной этим самым «усилением» и её ролью в столь важном процессе. И хотя Ксении как будущему автору детективов тоже не мешало бы послушать о буднях сотрудников полиции, она никак не могла сосредоточиться на повествовании Штукиной и мыслями улетала куда-то к гадскому Борьке, который в точности как в прошлый раз куда-то исчез и ни разу со вчерашнего вечера ещё не позвонил. Так же смущало и отсутствие информации от того самого бесценного «пупси», который должен был «пробить» человечков по просьбе Штукиной. Однако уже на подходе к половине Ксении телефон Штукиной разразился громким блямканьем. Оказалось «пупся» выслал реквизиты карты для оплаты и запросил почту, куда скинуть информацию.