— А вы ладили с родителями, Роэн? Были близки с ними?

Он ответил не сразу.

— Я восхищался ими. Особенно отцом. Черт возьми. Я его боготворил.

— А ваша мать?

— Она была прекрасной женщиной… но немного отчужденной. Думаю, она считала меня слишком шумным и раздражающим. Я был очень неугомонным мальчиком.

— Вы, ваша светлость? — фыркнула она, блестя глазами. — Неугомонным? Не верю.

— К сожалению. Поэтому в семь лет меня отослали в школу. Мать умерла, когда мне исполнилось восемь, а отец… его почти никогда не бывало дома. У него… было очень много обязанностей. Но моей истинной семьей стали школьные друзья.

Это делало его нежелание рассказывать о существовании Кейт братьям-воинам еще более значимым. А она удивленно смотрела на него, подперев подбородок ладонями.

— Сочувствую вашей потере. Как умерла ваша матушка?

Он молча искоса глянул на нее. Кейт, что-то поняв, ахнула.

— Килбернский замок! Хотите сказать, что ваш отец…

— Нет-нет, он ее не убивал. Но считал, что виноват в ее смерти… и не без причины.

— Что случилось? — прошептала она.

Роэн, зайдя так далеко, не видел смысла останавливаться.

— Отец был послан в Северную Африку с дипломатической миссией.

Для посторонних задания отца всегда именовались «дипломатической миссией». Орден поручил прежнему герцогу Уоррингтону и его команде спасти высокопоставленного английского дипломата, захваченного берберскими пиратами не далеко от побережья острова Мальта. Вице-консул был в плену у грозного бея Триполи, который требовал огромный выкуп. Кто-то должен был выручить вице-консула без вмешательства короны.

— Мой отец сумел выполнить задание, но заболел неизвестной медицине африканской лихорадкой. Он провел несколько дней на Мальте, где врачи делали ему кровопускание. Но вскоре понял, что с него довольно. И уехал в Лондон. Крепким орешком был мой старик. И никогда не был очень уж терпеливым пациентом. К несчастью, он не окончательно выздоровел, хотя был убежден в обратном, и привез лихорадку с собой. Мать, узнав о его болезни, поспешила в столицу, заразилась и через две недели умерла.

— О, как ужасно! — участливо выдохнула она. — Бедняжка Роэн! Должно быть, это стало страшным для вас испытанием.

Роэн неловко отвел глаза.

— Нет, отцу пришлось куда хуже. Он не верил в семейное проклятие, пока не случилось этого! Но с того часа постоянно уверял меня, что оно существует. — Глядя в огонь, Роэн неожиданно подумал, что испытывал бы, причинив вред Кейт. — Не знаю, как отец жил с этим. Впрочем, ему оставалось не много: три года спустя он умер.

В бою с прометеанцами.

Но он не сказал ей этого. Только пожал плечами.

— Отец говорил, что его единственным утешением стало то, что тогда я учился в школе и не заразился лихорадкой. — Роэн тяжело вздохнул. — Но я знаю, что лихорадка не убила бы меня.

Она вопросительно взглянула на него, но подалась вперед, сокращая и без того небольшое расстояние между ними, и нежно сжала его лицо ладонями:

— Что же, я этому рада.

Он смотрел на нее. Прикосновение было таким легким, что у него вновь заболело сердце. Он закрыл глаза и, окончательно теряя контроль над собой, страстно прижался губами к ее ладони.

И услышал, как она выдохнула его имя. Она повернула его лицо к себе и неожиданно скользнула ему на колени, прижалась к губам пылким, но совершенно детским поцелуем.

Его сердце гулко заколотилось.

Словно молнией пораженный, он застыл, прижавшись к спинке дивана, и старался как можно нежнее отвечать на поцелуй. Боже, он едва смел дышать из страха отпугнуть ее.

Его сдержанность придала ей храбрости. Она придвинулась ближе, целуя его снова и снова. Губы, ласкавшие ее, были упругие, атласные, сладкие.

Он дрожал от потребности дать волю страсти, но все же не двигался, даже когда она отстранилась с видом женщины, от которой потребовалось немало сил, чтобы остановиться.

— Простите, — едва слышно прошептала она, — вы выглядели так… словно в этом нуждались.

— Нуждался. Нуждаюсь.

Он кивнул и привлек ее к себе.

Но прежде чем позволить завладеть ее губами, она пристально посмотрела ему в глаза и нежно поцеловала свежий шрам. Он закрыл глаза, когда ее губы коснулись местечка над левой бровью.

Они стали целоваться так исступленно, что он понял: она мечтала об этом так же сильно, как и он. Она вцепилась в его жилет, он стиснул ее талию. Бороться не было больше сил.

Когда он снова усадил ее на колени, она не протестовала. Только обвила руками его шею и снова отдалась бесконечным поцелуям.

Он ощущал мягкость ее нежной груди и наслаждался пьянящими движениями сладостного язычка. Поверить невозможно, что это происходит на самом деле. Но он не вынесет, если она остановится.

Желание бушевало в крови, будоража восставшую плоть, когда она почти легла к нему на колени. Роэн точно уловил момент, когда она обнаружила эту безумствующую плоть, ожидавшую ее, пульсирующую между ее бедрами. Почувствовал в ее реакции яростное возбуждение. Ее пальцы впились ему в плечи.

Он с восторгом услышал, как она ахнула, когда, мягко надавив ей на бедра, потерся плотью, натянувшей ширинку его брюк, о ее воспаленное естество.

Она застонала, начиная медленно раскачиваться. Ее тело инстинктивно знало, что делать дальше.

Роэн, сам не сознавая, что делает, принялся расстегивать ее платье. Но ему уже было все равно. Он просто не смог сдержаться. Каждая частица его существа стремилась ощутить обнаженную шелковистую кожу спины.

Минутой спустя расстегнутый лиф сполз до локтей. Он жадно провел ладонями по ее обнажившейся спине, сжал полную грудь. Она не протестовала, наоборот, приветствовала его ласки с дремотной улыбкой. Краем сознания он спрашивал себя, что, черт побери, делает.

Кейт снова поцеловала его и дернула за шнур, стягивавший его волосы. И довела до легкого безумия, зарывшись в них пальцами. Тяжело дыша, он оторвал от ее губ свои и опустил голову, чтобы изведать вкус молочно-белой шеи, которая так долго терзала его в фантазиях.

Кейт вздохнула от удовольствия, пока он целовал ее шею, и шире раздвинула ноги, чтобы удобнее устроиться у него на коленях. Он понимал, что она отдается ему, но не собирался овладеть ей. Это невозможно. Не настолько он непорядочен. Подло злоупотреблять доверием девушки.

Вот тебе и Зверь!

Она провела кончиками пальцев по его груди и принялась расстегивать жилет.

Самообладание Роэна висело на волоске, все затмевало сладострастное желание.

Следующее, что он осознал, — прикосновение ее рук к своей обнаженной коже. Она оголила его грудь, лаская, и когда погладила по животу, он затрепетал.