евреи, пришедшие к Христу, не рассматривались Апостолом как неофиты (или новообращенные) по той причине, что они вообще не были обращенными. Когда они стали христианами, или верующими в Христа, они не перешли из одной религии в другую (наподобие нееврейских обращенных), а остались в той же религии (или, по его словам, «в том же доме»), за тем исключением, что теперь они лучше понимали, что означает их собственная религия. По существу, таким же оставался и взгляд Докладчика на конверсо и в более поздние времена, т. е. после времени Апостола. Соответственно, он полагал, что евреи, которые стали христианами и в следующих поколениях (включая его собственное), или же те, кто придут в христианство в любое время в будущем, не должны называться конверсо (обращенными), так же как и не должны называться «новыми христианами», что напоминает о «неофитах»[2764].

Но Оропеса видел это в совершенно ином свете. Он считал, что только в период ранней Церкви Апостол не считал вновь прибывших в Церковь евреев неофитами, потому что тогда Евангелия еще не были обнародованы и Моисеев Закон еще не был отменен. Коль скоро Закон существовал, он считался одобренным, поэтому евреи не должны были отступаться от него, когда признали Христа в той степени, в которой они это сделали. В случае неевреев было, однако, по-другому. До прихода к Христу у них не было одобренной веры, им пришлось оставить все свои верования, все формы богослужения и образ жизни. Поскольку они «жили без Бога, без общения с Израилем и без всякой надежды на Обет», они пришли к Богу «как гости и пришельцы», как обращенные в полном смысле слова. Поэтому они справедливо назывались неофитами (т. е. новыми верующими). Но это различие между двумя типами обращенных (из язычества и из иудаизма) могло существовать, пока Евангелия не были опубликованы. В тот момент, когда их содержание стало известно и границы между верами четко установлены, никто не мог более оправдываться незнанием христианства, которое призывало к прекращению еврейского богослужения и полной отмене Старого Моисеева Закона. Соответственно, евреи, оставшиеся в своем иудаизме в период ранней Церкви, а позже, когда их глаза открылись, присоединившиеся к Христу, должны рассматриваться, в не меньшей, чем неевреи, степени, как обращенные в веру из безверия, а их новообращенные, следовательно, такие же неофиты, как новообращенные из язычества[2765].

Легко обнаружить корень отличия между взглядами Оропесы и Докладчика. В то время как Фернан Диас видит иудаизм и христианство как, по существу, одну и ту же религию, для Оропесы христианство — совершенно иная вера, не во всем, конечно, но достаточно иная, чтобы отвергнуть иудаизм, запретить его практику и занять его место. Его резкое разграничение между Старым и Новым Законами не позволяет ему соединять обе религии в той манере, в которой делал это Докладчик, несмотря на то что его разграничение между двумя религиозными эрами — т. е. эрой Писаного закона и Закона благодати — позволяло ему признать короткий переходный период, во время которого евреи, которые держались Торы, могли признавать закон Христа. Разница во взглядах между Оропесой и Докладчиком, которую мы заметили касательно этого момента, иллюстрирует расхождение, развивавшееся в Испании между традиционным христианским взглядом и взглядом конверсо на истинные, фундаментальные взаимоотношения между двумя религиями.

Но, помимо этого момента, аргументы Оропесы приближались и даже сошлись с аргументами конверсо. Как и Картахена, он подчеркнул кратковременность периода, в течение которого любой обращенный мог считаться неофитом[2766]. Точно так же он подчеркнул, что даже в этот период обращенный вправе рассчитывать на любую должность и привилегию, кроме прелатства и священничества. Подобным же образом он утверждал, что эти права и ограничения относятся в равной степени ко всем неофитам, вне зависимости от их происхождения, в течение всего периода их пребывания в этом статусе. Поскольку по истечении этого периода все обращенные равны, ясно, что нет никакой причины для различий между «старыми» и «новыми христианами».

XII

Следует отметить тот факт, что все четыре вышеозначенных аргумента, которые, согласно Оропесе, использовались противниками марранов и, более того, составляли основу их позиции, не фигурируют в полемической литературе, написанной по этому вопросу в 1449–1450 гг. И в публичных дебатах этих лет, и в позициях, оспоренных Оропесой, антимарранская партия заявляла о том, что Библия является главным источником, на который они опираются, но большинство библейских авторитетов, цитированных ими на ранних стадиях диспутов, даже не упомянуты Оропесой. Это указывает на то, что противники марранов перестали ссылаться на них, а в тех случаях, когда использовали эти авторитеты, они, в результате, не приходили к одним и тем же выводам.

На протяжении четырнадцати лет, прошедших с начала дебатов, оппозиция, определенно испытывая давление марранской критики, оставила кое-какие из своих старых аргументов, и в особенности отказалась от использования библейских «доказательств», которые являлись острием их первых атак. Так, мы видим, что Оропеса имел дело с новым доказательством, новыми обоснованиями и новой линией демонстрации их позиции. В конечном итоге это следует отнести на счет его детального описания тех аргументов, которые он считал необходимым опровергнуть, поэтому мы можем понять, как развивалась мысль противников марранов и к какой позиции они пришли в середине шестидесятых годов.

Очевидно, однако, что, несмотря на то что враги конверсо практически перестали обосновывать свои претензии к марранам Библией, они тем не менее упорно их придерживались. Основой этих претензий, согласно Оропесе, было следующее: «Те, кто пришли к вере обрезанными, не должны иметь равных прав с верующими из-за их скверных дел, из-за того, что их сердца далеки от Христа, и из-за того, что они всегда склонны ко злу и ко всем вещам, заслуживающим сопротивления»[2767]. Здесь у нас вкратце изложены три главные причины — моральная, религиозная и расовая, — которые неустанно приводят противники марранов. В 1464 г. они, по существу, были теми же, что и в 1449 г.

Мнение Оропесы об этих антимарранских обвинениях выражено ясным и сильным языком. Он неоднократно именует их лживыми и злонамеренными, которые должны быть отвергнуты как клевета[2768]. Если к этим опровержениям мы добавим высказывания Оропесы о «новых христианах», то получим ясную картину его позиции в конфликте между двумя группами.

Что думал Оропеса о конверсо? Судя по различным высказываниям, ясно, что он считал их настоящими христианами, преданными вере и жаждущими способствовать ее продвижению. Он считал их полноценными «братьями по вере»[2769], не меньше остальных членов Церкви, и уважительно называл их «согражданами и наследниками Апостолов и Пророков», «сынами Обета и мира»