Если бы тысячи лет назад сердца гаошаньцев не поглотила жадность, они бы до сих пор жили в мирном соседстве с русалками, время от времени покидали бы дом, промышляя торговлей и зарабатывая на жизнь. И так продолжалось бы до тех пор, пока тысячи лет спустя древние духи не покинули бы этот мир. Один за другим5 кланы сменяли бы друг друга, словно бесконечная карусель6. Менялись бы династии, множились поколения. Но в глубинах моря до сих пор звучала бы русалочья песня.

5 你方唱罢我登场 (nǐ fāng chàng bà wǒ dēngchǎng) — ты только закончил петь, и я поднялся на сцену (обр. в знач. сменяться один за другим).

6 走马灯 (zǒumǎdēng) — букв. фонарь скачущих лошадей. Фонарь со свечой и маленькой каруселью внутри, которая вращается от движения разогретого воздуха (обр. в знач.: мелькать, сменять друг друга, калейдоскоп меняющихся событий).

Янь Цюшань вновь видел перед собой призрачный остров. Если бы тогда они сумели изловить этого преступника, Иньи, и сопровождавшую его марионетку, они бы уничтожили жемчужины и разрушили остров. А после пригласили бы людей из комитета по охране окружающей среды для очистки прибрежных вод от токсичных отходов. Они связались бы с Отделом восстановления и нашли бы опытного специалиста, чтобы тот прочитал людям убедительную лекцию о вреде подводного мусора. А потом, «Фэншэнь» с чистой совестью отправились бы на заслуженный отдых.

И Чжичунь до сих пор был бы его Чжичунем. Он возился бы с оперативниками и время от времени возвращался к клинку, чтобы восстановить силы. Большую часть времени он бы выглядел как обычный человек, они бы спорили о способах приготовления яиц, и Чжичунь то и дело защищал бы от Янь Цюшаня своих непутевых воспитанников.

В Управлении никогда бы не появилось это абсурдное «Соглашение о полной ответственности».

«Звезда» пронеслась прямо у него перед глазами, и Янь Цюшань крепче обнял пустую куклу Чжичуня. Металл, что до этого закрывал его раны, покинул тело и превратился в пару наручников, крепко сковавших мужчине руки. Лишившись опоры, его сломанное предплечье тут же деформировалось, не успевшие зажить раны снова открылись, принеся с собой нестерпимую боль.

Но Янь Цюшань не боялся боли. Она отрезвляла, заставляя его помнить то, что сказал ему Шэн Линъюань.

Перед глазами самого Шэн Линъюаня мелькали многочисленные картины и образы, бурный временной поток подхватил его и мгновенно отбросил обратно в прошлое.

Его Величество чувствовал себя так, будто вернулся в дни своей юности. Только в этот раз он больше не питал иллюзий по отношению к «матери императрице» и не испытывал слепого восхищения «учителем».

Глава клана шаманов был жив, и Дунчуань не уничтожили. Алоцзинь всюду следовал за ним, напрочь позабыв о своих героических мечтах. В нем больше не было ненависти, и им не суждено было скрестить клинки… Старый глава хотел, чтобы у его народа было больше возможностей для развития, потому без возражений отпустил своего отважного сына в путь. Он готов был закрыть на это глаза и будь, что будет. Но каждый Новый год мятежный молодой господин возвращался в Дунчуань, получал от отца плетей и отправлялся домой ужинать.

А потом, Шэн Линъюань снес Южную башню, и сделал это за много лет до того, как создал подразделение Цинпин. И не было никого, кто захотел бы сговориться с таким посмешищем, как Вэй Юй. Он отдал императору свою печать и преклонил колени, приняв должность верного министра. Дань Ли, в конце концов, тихо ушел в отставку. А его дух меча остался целым и невредимым. Он много лет бесцельно скитался по свету, совершенствуя человеческое тело.

Сяо Цзи больше не был одинок, он не страдал, и никогда не знал ответственности. Он появился на свет бездомным, крылатым и с маленькой родинкой в уголке глаза… удивительно красивый невежда.

Шэн Линъюань терпеливо ждал, когда дух меча вырастет и поумнеет. Он смирился бы, если бы Сяо Цзи не принял его чувства. В любом случае, но мог сопровождать его вечно. Он сделал бы все возможное, чтобы прожить жизнь рядом с этим маленьким сиротой из клана Чжу-Цюэ.

Вдруг, в море знаний Шэн Линъюаня раздался странный шум, оборвав порожденные хаосом грезы: «Вам что, нравятся бесполезные инфантилы? Ваше Величество, у вас поистине странные вкусы».

Шэн Линъюань тут же пришел в себя. Дрейфуя в потоке времени, он не видел, где именно находился Сюань Цзи. Однако, по удачному стечению обстоятельств, сотворенная кровью связь до сих пор не разрушилась.

«Неужели эта штука и вправду может повернуть время вспять и перекроить прошлое?» — мысленно спросил его Сюань Цзи.

«Не двигайся, — предупредил Шэн Линъюань, — это не шутки. Я постараюсь вытащить нас отсюда… Сюань Цзи!»

Они были связаны, и Шэн Линъюань быстро догадался, что собрался сделать Сюань Цзи. В следующее же мгновение из пустоты протянулась знакомая рука и сжала в ладони «падающую звезду». От увиденного у Шэн Линъюаня едва не лопнула голова и он, не раздумывая, схватил Сюань Цзи за запястье.

Благодаря общему морю знаний Шэн Линъюань ясно ощутил, как Сюань Цзи застыл, и поток времени поглотил его.

«Отпусти! У тебя не хватит сил!» — закричал Его Величество.

Но Сюань Цзи напрочь проигнорировал эти слова. В мыслях Шэн Линъюаня вновь зазвучал его мягкий и слегка кокетливый голос: «Линъюань, я ведь всегда в твоем сердце, правда?»

«Еще раз тебе говорю, разожми кулак», — в голосе Шэн Линъюаня зазвучали ледяные нотки.

Теперь Его Величество жалел о своих недавних мечтах. Как же он был наивен. Эта глупая птица прожила три тысячи лет. О превосходно танцевал в одеянии с длинными рукавами7, изображая из себя порядочного человека, но в глубине души он до сих пор оставался тем маленьким смутьяном.

7 长袖善舞 (chángxiù shànwǔ) — в одеянии с длинными рукавами хорошо танцевать (обр. с большим капиталом легко торговать; имея поддержку, легче добиться успеха. Ловкий, оборотистый (по изречению из «Хань Фэй-цзы», продолжение которого 多钱善贾 (duōqiánshàngǔ) — с большими деньгами хорошо торговать).

Шэн Линъюань больше не скрывал своего беспокойства. Сюань Цзи, наконец, разбил его раковину и попробовал содержимое на вкус. И стоило ему это сделать, как юноша замер. Вкус был так хорош, что он больше не мог остановиться.

Одиночество, что веками сопровождало его в Чиюань и боль от ломающихся костей в миг исчезли без следа. Сюань Цзи больше не было до них дела. Он больше не утруждал себя мыслями о будущем. Его невероятно долгая жизнь сжалась до одной единственной секунды. Он