А потом, собрав все силы, сконцентрировала внимание на затылке По и внутренне прокричала его имя. Он дернул за поводья так, что лошадь коротко заржала, споткнулась и чуть не села, а ее собственная лошадь едва с ней не столкнулась. По так удивился, напугался — и разозлился, что Катса не выдержала и разразилась хохотом.

— Что, во имя Лионида, с тобой такое? Хочешь напугать меня до смерти? Разве тебе не достаточно мучить собственную лошадь, ты и мою хочешь погубить?

Она понимала, что он очень зол, но никак не могла перестать смеяться.

— Прости меня. По. Я только пыталась привлечь твое внимание.

— И, полагаю, тебе никогда не приходит в голову начать с малого. Если бы я попросил тебя починить мне крышу, ты бы первым делом снесла весь дом.

— Ну, По, не сердись, — она одолела смех, который по-прежнему вскипал в горле. — Честно, По, я не представляла, что ты так испугаешься. Я вообще не подозревала, что могу тебя напугать. Думала, твой Дар не позволит.

Она кашлянула и натянула на лицо покаянное выражение, которое никак не смогло бы обмануть никого, кто хоть немного умел читать мысли. Но она не нарочно, честное слово, и он обязательно это почувствует. Наконец, его сжатые губы смягчились, и на них мелькнула тень улыбки.

— Посмотри на меня, — сказал он, но это было излишне, ведь улыбка уже поймала ее в капкан. — А теперь скажи мысленно мое имя, как будто хочешь позвать… скажи тихо. Так, как сказала бы вслух.

Она помедлила мгновение, а потом подумала: «По».

Он кивнул.

— Вот и все.

— Это было просто.

— И, заметь, никакой опасности для лошади.

— Очень смешно. Давай потренируемся, пока едем?

И весь остаток дня она то и дело окликала его в мыслях. Каждый раз он поднимал руку, показывая, что слышал. Даже если она думала шепотом. Когда стало ясно, что все получается, она решила перестать, чтобы не докучать ему. И тут он обернулся и кивнул, и ей стало ясно — он понял. Она ехала за ним с округлившимися глазами, пытаясь свыкнуться с мыслью, что у них только что без единого слова произошел целый разговор.

Они разбили лагерь на берегу пруда, окруженного сандерскими вековыми деревьями. Отстегивая седельные сумки, Катса заметила гуся, который не спешно прогуливался в камышах на другом берегу. По прищурился.

— Это, кажется, гусь, — сказал он, — я бы не отказался поужинать гусиной ножкой.

И Катса отправилась на охоту. Она тихо приближалась к птице, и та ее не замечала. Катса решила подойти вплотную и сломать гусю шею, как делали кухарки в курятниках замка. Но когда она подобралась совсем близко, гусь услышал ее и, гогоча, побежал к воде. Она побежала следом, тогда гусь расправил массивные крылья и поднялся в воздух. Подпрыгнув, Катса схватила его поперек туловища и, удивляясь его размеру, потянула вниз, прямо в пруд, и теперь боролась в воде с огромным гусем, который хлопал крыльями, щипался, плескался и бил ее лапами. Но все это длилось лишь мгновение — она схватила его за шею и сломала ее раньше, чем мощный клюв успел дотронуться до охотницы.

Повернувшись к берегу, Катса с удивлением обнаружила, что По смотрел на все происходящее, разинув рот. Она стояла в пруду — с волос и одежды ручьем лилась вода — и, держа огромную птицу за шею, показала ему.

— Поймала.

Мгновение По молча смотрел. Грудь его судорожно вздымалась — видимо, побежал, увидев схватку в воде. Он помассировал виски.

— Катса, что, во имя Лионида, ты творишь?

— В каком смысле? Я поймала нам гуся.

— Почему не ножом? Ты стоишь в пруду мокрая насквозь.

— Это всего лишь вода, — сказала она. — Все равно пора было устроить стирку.

— Катса…

— Я хотела посмотреть, смогу ли, — перебила она. — Что если мне когда-нибудь придется добывать еду без оружия? Полезно знать, как поймать гуся голыми руками.

— Ты могла подстрелить его прямо из лагеря, через пруд. Даже я видел, куда целиться.

— Зато теперь я знаю, что могу, — просто сказала она.

Покачав головой. По протянул руку.

— Вылезай, пока не простудилась. А это отдай мне. Я его ощиплю, а ты переоденешься во что-нибудь сухое.

— Я никогда не простужаюсь, — сказала Катса и побрела к берегу.

В ответ он рассмеялся.

— Ох, Катса. Конечно же никогда, — он взял гуся у нее из рук. — Ты еще в настроении побороться? Можем провести тренировку, пока гусь жарится.

Теперь, когда правда о его истинном преимуществе раскрылась, в поединках многое изменилось. Стало ясно, что удары для отвода глаз — пустая трата сил. Умом его не победить, тут не поможет никакая светлая голова. Единственными преимуществами Катсы остались темп и ярость. И теперь, зная это, было намного легче продумывать стратегию. Она не тратила время на фантазию, а просто молотила его так быстро и сильно, как только могла. Пусть он знал, куда она хотели ударить в следующий раз, но после шквальной атаки просто не успевал реагировать, не мог двигаться с такой скоростью, чтобы успеть защититься. Пока они сражались и боролись, солнце закатилось, наступила ночь. Он снова и снова объявлял себя побежденным и поднимался на ноги, сквозь смех постанывая от боли.

— Для меня это хорошая практика, — сказал он, — но не могу понять, в чем тут польза для тебя, если не считать удовольствия сделать из меня котлету.

— Нужно придумать какие-нибудь новые приемы, — предложила она. — Что-нибудь, чтобы оба наших Дара потрудились.

— Попробуй победить меня теперь, в темноте. Увидишь, наши шансы заметно сравняются.

Это оказалось правдой. Вокруг них сомкнулось ночное небо, черное небо без луны и звезд. В конце концов Катса перестала что-либо видеть, от По остались только смутные очертания. Била она теперь приблизительно, по ощущениям. Он знал об этом и двигался так, чтобы сбить ее с толку. Его оборона стала сильнее, а удары беспрепятственно достигали своей цели.

В какой-то момент Катса остановила его.

— Неужели ты настолько четко ощущаешь мои руки и ноги?

— Руки и ноги, пальцы на них, — ответил По. — Ты так материальна, Катса, в тебе столько физической энергии. Даже твои эмоции иногда кажутся осязаемыми.

Покосившись на него, она на мгновение задумалась.

— А смог бы ты драться с завязанными глазами?

— Никогда не пробовал… да и не сумел бы попробовать, не вызвав подозрений. Но да, смог бы, хотя на плоской поверхности было бы проще. Почва здесь, в лесу, ощущается слишком неоднородно.

Катса окинула взглядом черный силуэт на фоне еще более черного неба.

— Прекрасно, — сказала она. — Это просто прекрасно. Я тебе завидую. Нам нужно чаще сражаться по ночам.