— Надеюсь, мне не надо объяснять вам, как надлежит обращаться с травами? — ехидно поинтересовалась Авера Лоравна.

Меня так и подмывало ответить: «Вы же педагог — ваша работа нам все объяснять», но не стала ничего говорить, тем более что здесь наверняка все знают элементарные правила.

Мне бабуля доходчиво объяснила, как с травами обращаться не следует. Даже наглядно. И объектом наглядности являлась я. Просто в детстве я успевала хватать все и сразу, любопытство — оно ведь такое. Наверное, я бы продолжала и дальше любопытствовать, но в один прекрасный день мне на глаза попался очень красивый, яркий, оранжевый цветок. Засушенный, разумеется. Я, как любой нормальный ребенок со здоровым интересом ко всему неизведанному, схватила данную прелесть, нюхала, крутила в руках (а хрупкий сушеный цветок явно не был готов к такому напору), в общем — докрутила. Он осыпался как раз в тот момент, когда бабуля вернулась в свою кладовую, которую почему-то решила не запирать. И вот тогда-то я и поняла: брать что-то из бабулиной кладовой без ее спроса — не сидеть на попе неделю. Этот цветок назывался хризариус и являлся очень редким и оттого более ценным. Найти его сейчас не представляется возможным, выродился. Вернее, ведьмы перестарались и больше он не растет.

— После урока от каждой жду письменный отчет об исследовательской работе, после будет зачет по каждому растению. Все названия должны знать, как имена родителей. — И самодовольно добавила: — Вопросы задавать разрешаю, заинтересованность поощряю, за пренебрежение наказываю. За работу, девочки, — преподавательница похлопала в ладоши, как бы говоря: «Пошевеливайтесь», — у вас ровно час.

Не знаю, какой она педагог, но как человек уже не нравится. Была у нас одна учительница в школе… Авера Лоравна — точная копия. Тоже все время ходила, надменно взирая, мол, я царица, мне все можно. Подпортила я ей однажды шевелюру слизняком… Не специально, правда. Он вообще-то одному наглому демону предназначался, а она появилась не в то время и не в том месте.

Перейдем непосредственно к травам… Честно признаться, все названия, виды, подвиды бабуля с мамой в меня давно вбили, так что здесь едва ли найдется такое растение, происхождения, названия и свойств которого я не знаю. Колдовская семья — это вам не магия.

Ведьмы же сейчас все поголовно магией пользуются. Зелье сварил, магией закрепил, нужные свойства опять же магией придал, и все готово! А у нас все не так. Пока варишь — заговариваешь, сварил — колдуешь, здесь с чувством надо. Ибо зелье — оно как еда. С каким настроем приготовишь — то и получишь.

Час прошел незаметно. Я так увлеклась перебиранием пучков, связок, веточек, что потеряла счет времени. Освежить в памяти знания лишним не будет, особенно в свете написания отчета и зачета.

Из кладовой я выходила последней, после нескольких окриков преподавательницы.

Если я увлечена делом — докричаться до меня сложно. Авера Лоравна смогла. Только подойди она да за плечо потряси, я бы «очнулась» куда быстрее, но она ведь гордая, царице холопов трогать не пристало, только руки марать.

Собственно, об Авере Лоравне я не думала. А думала вот о чем. Попалась мне на глаза травка одна… И я точно знаю, что она не из разряда легкодоступных, только вот не могу вспомнить, где она применяется, равно как и ее название. Спрашивать ведьму не стала. Что-то мне подсказывает — этой травки вообще не должно здесь быть.

Спросить бы у бабули, да только показать ее не смогу, а под описание «такая травка, сушеная» подходит все. Самой надо вспомнить. А еще лучше в библиотеке поискать.

Кстати, про библиотеку. Надо срочно наведаться туда и взять литературу про русалок и их заклятия. Кто, если не я сама, прольет свет на эту загадочную историю? Ректор мог, да не стал.

— Как зовут это прелестное создание?

Пребывая в своих мыслях, не заметила, как на моем пути вырос тот самый самоуверенный инкуб, что в столовой чуть дыру во мне не проделал.

— Это прелестное создание предпочитают не звать, ибо себе дороже. — И, обойдя его, пошла дальше своей дорогой.

Шла не долго.

Инкуб в несколько секунд вновь оказался напротив меня. Да, в скорости им может позавидовать любой.

— Милая леди изволит дерзить, — с ухмылочкой протянул он, поправляя и без того лежащие идеально волосы. — Как тебя зовут, ведьмочка?

Вот прицепился ведь, пиявка. Не хочу я с тобой знакомиться. Нам в роду только инкубов не хватает, тогда все вокруг самоуничтожатся.

— Владлена Зельсберг. Будете проходить мимо — проходите.

И, снова обогнув его, пошла дальше. На этот раз на моем пути никто не возник, и этому я не могла не обрадоваться. Не до знакомств мне, у меня план мести не реализован. О нем думать надо.

Следующим предметом было управление низшими расами, под руководством Алишера Воронского.

Ведьмой быть просто только на первый взгляд. На самом деле перспектива эта не радужная. Во-первых, ведьм сейчас не так много. Во-вторых, у каждой из немногочисленных ведьм есть подконтрольные леса, в которых они обязаны поддерживать порядок, следить за популяцией животных, за растениями в первую очередь и искоренять разных непотребных существ. Так вот, следить за лесом — дело отнюдь не простое. Сама разве за всем углядишь? Вот и приходиться брать в подчиненные леших, кикимор, что в болотах водятся. Только это в том случае, если у тебя лес в болотной местности. А если у тебя сухонький лесочек, где ни ручейка, ни речушки нет, — то значит, заводи болота, подселяй кикимор и леших. Выход всегда есть, но не каждый его может найти. Потому-то и настоящей ведьмой не каждая выпускница станет, смекалка не у всех хорошо работает. Как правило, у пяти из десяти хитрость и определенная доля коварства отсутствуют, а без этого ведьме никуда.

— К лешим подход найти не так трудно, — говорил Алишер Воронский, — они на лесть женскую падки, а вы все-таки ведьмы… С вашими нарядами… — учитель потер подбородок, пробежался глазами по утянутым кожаными кофточками грудям ведьмочек и усмехнулся, — вам даже лесть не понадобится. Лешие вам и без того верой и правдой служить будут. — И тихо-тихо, на грани слышимости, добавил: — Я бы и сам… не прочь был.

Наивный, думал, никто не услышит. Ну, может остальные и не услышали, но у меня на такие вещи слух хороший. Это я просьбу какую или приказ могу не расслышать, а такие комментарии завсегда.

— Алишер Воронский, — нет, ну как я могу такое изречение да без своего слова оставить? — вы лешим не прочь были побыть, или же вы намекаете на столь откровенный вид ведьмочек, коим вы не прочь были любоваться?

В кабинете раздались глухие смешки, поспешно маскируемые под кашель, я же, наоборот, невинно смотрела прямо в глаза огненному мужчине. Огненному — потому что шевелюра у него словно огонь, и длинная, как языки пламени костра.

Учитель дернулся, как от пощечины, но, надо отдать ему должное, не растерялся и ответил:

— Быть лешим куда лучше, чем из года в год учить нерадивых студентов.