На этот раз.

– Мама…

Она поднимает руку и качает головой.

– Нас ждет разговор, но не здесь. Ты твердо решила выйти за Эроса?

Меня охватывает нечто, похожее на облегчение. Какой бы ни была Деметра, она не из тех, кто растратит ценный актив впустую. Мой брак с Эросом связывает ее с Афродитой, или, точнее, дает возможность постоянно поддевать противницу. Возможно, мать усвоила урок, что не стоит отдавать дочерей замуж без их согласия – хотя это еще большой вопрос, – но если одна из нас по глупости вступит в брак с влиятельным человеком, мать вряд ли станет мешать.

– Да, решила.

– Тогда идем. – Она поворачивается к двери и подставляет мне локоть. – Будь я проклята, если хоть одна из моих дочерей пойдет к алтарю в одиночестве.

Мы почти не говорим о моем отце – ни об одном из наших отцов. Три брака привели к рождению четырех дочерей, и все наши отцы исчезали в течение считаных недель после развода. Или, скорее, исчезали из Олимпа. Если бы ее бывшие мужья не вели так активно аккаунты в социальных сетях, моя мать могла заработать репутацию черной вдовы. Так или иначе, мы с сестрами уверены, что она заплатила нашим отцам и позаботилась, чтобы они выбрались из Олимпа.

Полагаю, я могла бы винить ее за то, что в моей жизни не было фигуры отца, но, честно говоря, она никогда не использует кнут там, где можно обойтись пряником. Мой отец предпочел взять деньги и сбежать из Олимпа. Почему я должна оплакивать его утрату?

Так что уместно, что именно мать поведет меня к алтарю и отдаст новому мужу.

Я беру ее под руку.

– Спасибо, мама.

– Ты моя дочь, Психея. И больше остальных похожа на яблоко, которое недалеко упало от моего дерева. Я верю, что у тебя есть причина пойти на этот шаг. – Она бросает на меня суровый взгляд. – Ты должна была рассказать мне. Мы могли бы договориться о более выгодных условиях.

Вопреки всему у меня вырывается смешок.

– Может, договоримся перед следующим моим браком.

– Умница.

Глава 15

Эрос

Никогда не думал, что женюсь. Вовсе не потому, что выступаю против моногамии, хотя имею слабое о ней представление. А нечто столь постоянное, как брак, – это больше, чем отношения. Больше, чем секс или просто жизнь в одном пространстве. Это партнерство. Союз.

Но, когда стою перед алтарем, а Гермес подпрыгивает на цыпочках в серебристом костюме-тройке, все, черт побери, кажется правильным.

Я отказываюсь разбираться в этом ощущении.

Вместо этого смотрю, как открывается дверь и входит Психея. Замечаю выражение, которое приобретает ее лицо, когда она оценивает результат нескольких часов моего труда.

Помещение небольшое, что для этого мероприятия идеально. По обеим сторонам прохода стоят две церковные скамьи, и каждая увенчана букетом алых роз, перевязанных блестящей серебряной лентой. Благодаря образцу ткани, который дала Джульетта, розы идеально сочетаются с платьем Психеи. Проход устлан темно-красным ковром того же оттенка. Я стою и смотрю, а Елена подходит к Психее и вручает ей букет.

Психея оглядывает комнату, и потрясение на ее лице становится сильнее. Я вижу, как она замечает, что все одеты в разные оттенки красного, черного и серебряного. Даже Аид, хотя кажется, что у него вообще нет другой одежды, кроме черных костюмов с черными рубашками. Фотограф, которого я нанял, расхаживает по залу, и некоторое время единственным звуком остаются щелчки затвора камеры.

Затем звучит музыка – вариация свадебного марша, которая напоминает панихиду. Судя по легкой улыбке на лице Психеи, ей эта мелодия, как и мне, кажется подходящей. Будто у нас есть шутка, понятная только нам двоим.

Психея делает первый шаг к алтарю – ко мне – и встречается со мной взглядом. Ее улыбка становится шире, и даже убеждая себя, что все это игра, не могу сдержать волну тепла, которая расползается в груди. Я знаю, что она хочет не этого. Если она такая, как Елена и Эрис, то с малых лет планировала свою свадьбу, и я не рассчитываю, что в эти планы входил брак с врагом ее матери в присутствии пяти человек.

Я не в силах это изменить, но хотя бы могу преподнести ей этот подарок. Что-то, достойное фотосъемки. Возможно, эта свадьба не станет приятным воспоминанием, но, по крайней мере, не заставит Психею краснеть.

Они с Деметрой подходят к алтарю и останавливаются в нескольких шагах от него. Гермес прокашливается, явно пребывая в восторге от происходящего.

– Кто отдает эту женщину замуж?

– Я. – Деметра выступает вперед и кладет руку Психеи в мою. Любезно улыбается, будто рада здесь быть, но ее слова источают яд. – Если причинишь вред моей дочери, я выпотрошу тебя и скормлю своим свиньям.

До меня доходили слухи о Деметре и ее свиньях, но я никогда не мог подтвердить ни один из них.

– Приму к сведению.

– Уж постарайся. – Она целует Психею в щеку и садится в первом ряду рядом с Персефоной.

Мы стоим перед алтарем, а я не могу отвести глаз от Психеи. Эта женщина, великолепная, пылкая, станет моей, как только я надену кольцо ей на палец, как только мы оба скажем «да». Все задумывалось как способ сохранить Психее жизнь, но за последние двенадцать часов обернулось чем-то иным. Я обеспечу ей безопасность.

Черт, я оставлю ее себе.

Едва слышу, что говорит Гермес, едва успеваю повторять нужные слова, чтобы поскорее с этим покончить. У меня дрожат руки, когда надеваю кольцо с огромным бриллиантом на безымянный палец Психеи. Мне конец.

У моей жены, похоже, таких проблем нет. Ее голос звучит совершенно ровно, когда она повторяет клятвы. Прохладные пальцы касаются моей кожи, когда она надевает мне на палец кольцо. Она нежно улыбается, и я удивляюсь, как сильно мне хочется, чтобы это было искренне.

– Можешь поцеловать невесту.

Я не колеблюсь. Делаю шаг вперед, сокращая разделяющее нас расстояние, и обхватываю ее лицо ладонями. Будь я хорошим человеком, никогда бы не прикоснулся к ней руками, которые совершили столько насилия, но сейчас эгоизм пронизывает меня до самого нутра. Я целую ее, вкладывая в этот миг столько обещаний, что Психея тает в моих руках.

Кто-то (кажется, Эрис) прокашливается, и мне удается поднять голову, но рук я не убираю. Улыбаюсь, глядя на Психею.

– Эй.

– Эй, – шепотом повторяет она.

– Мы сделали это.

Она