шумно выдохнув, выгибает спину, а я чуть не кончаю от того, как она сжимает их внутри. А потом это перестает иметь значение, потому что ее накрывает новый оргазм, и она так сильно стискивает мои пальцы, что я убил бы за то, чтобы на их месте был мой член.

Скоро.

Раздается сигнал будильника, а я совершенно не готов остановиться, но все же нахожу в себе силы поднять голову. Я поднимаюсь вдоль ее тела и захватываю ее губы в поцелуе. Психея прижимается ко мне, пока я ее целую, и на миг я всерьез подумываю наплевать на сигнал и продолжить.

Нет. Нет, черт побери. У нас есть план, нужно его придерживаться. Сейчас от наших действий зависит слишком многое, и мы не можем допустить, чтобы страсть одолела нас, пока мы не произнесли свои клятвы. Я неохотно разрываю поцелуй.

Психея недовольно мычит и тянет меня обратно.

– Еще.

– Ювелир.

Она замирает. Поразительно наблюдать, как она берет себя в руки, отбрасывает желание и сосредотачивается на конечной цели. Ее тело напрягается, а затем расслабляется. Она перестает крепко держать меня за волосы. Ей не удается полностью скрыть опьяненный взгляд, но получается смягчить выражение лица. Медленно она вытаскивает пальцы из моей шевелюры.

– Точно. Ювелир. Нам нужны кольца для церемонии. – Хрипотца в ее голосе теперь едва слышна. Она быстро пришла в себя, быстрее, чем это удается мне.

– Да.

Психея облизывает губы.

– Тогда тебе, пожалуй, стоит с меня слезть.

Только тогда осознаю, что все еще вжимаю ее в матрас. А она обхватывает меня бедрами, упершись пятками мне в поясницу.

– Если хочешь, чтобы я с тебя слез, тогда тебе, пожалуй, стоит меня отпустить.

Мне нравится, как она краснеет. Очень нравится.

Мне требуется львиная доля самообладания, чтобы встать с нее, но становится только хуже, потому что теперь мне снова ее видно. Если Психея и так искушение, перед которым мне не устоять, то пресыщенная удовольствием Психея подобна наркотику, вызывающему сильную зависимость. Я снова ее хочу, как можно скорее и столько раз, сколько сможем, пока наши тела не сдадутся.

Я делаю шаг назад, затем еще один.

– Пойду переоденусь.

– Отличная мысль, – тихо говорит она, глядя на мои штаны. – Мне надо одеться.

– Да.

Мы долго смотрим друг на друга, напряжение становится почти осязаемым. Такое чувство, будто она поместила магнит в мое нутро – или, вернее сказать, в мой член, – и теперь его к ней тянет. Мы одновременно отводим взгляд. Я иду к шкафу, а Психея мчится в гостевую комнату.

Только переодевшись в чистую одежду и взяв себя в руки, могу признать правду. Возможно, Психея не хочет привязываться эмоционально, но очевидно, что со мной это уже произошло. Я еще никогда, ни с одним из своих партнеров не был так близок к тому, чтобы потерять самообладание. С другой стороны, за то непродолжительное время, что мы провели вместе, она не раз доказала, что Психея Димитриу непохожа ни на кого другого в Олимпе. Неудивительно, что моя мать хотела погасить ее яркий свет. Психея умна и слишком хороша для такого, как я.

Мне плевать.

Сегодня вечером она станет моей.

Глава 14

Психея

После двух ошеломляющих оргазмов остаток дня проходит стремительно, часы проносятся, а мы с Эросом приводим дела в порядок, пока не наступает пора готовиться к церемонии.

К моей свадебной церемонии.

Персефона приезжает с моим платьем и сердитым мужем. Аид привлекателен – высокий мужчина с темными волосами, темными глазами и красивой бородой. Но, похоже, улыбается он только моей сестре, да и исходящая от него аура «не стоит со мной связываться» держит всех на расстоянии. Он до безумия любит Персефону, и мне этого достаточно. Он не обязан быть ласковым плюшевым мишкой, раз она счастлива. А она очень, очень счастлива.

Жаль, что меня с моим монстром не ждет такая судьба.

Эрос куда-то пропал, сказав, что ему нужно уладить последние мелочи. Он заверил, что Афродита все еще проводит выходные в спа (он даже позвонил ее ассистенту, чтобы в этом удостовериться), но я все равно не могу избавиться от тревоги, что она заявится сюда, чтобы положить конец этому фарсу. Однако я доверяю Эросу, по крайней мере, в этом вопросе.

Когда Афродита под конец уикенда заглянет в соцсети, нас ждут последствия, и лягут они на плечи Эроса. Я ему невольно… сочувствую.

Моя мать тоже будет не рада, когда узнает о моем поспешном замужестве. Возможно, мне не известны подробности ее планов на мой счет, но мой брак с Эросом в них точно не входит. Но даже она не сможет воспротивиться, когда мы узаконим нашу связь. Но что будет, когда она совладает с гневом? Тут же начнет изучать варианты, как ей обернуть эту ситуацию себе на пользу.

На первый взгляд наши матери не так сильно отличаются. Обе могущественны, амбициозны и жестоки.

В чем же различия?

Пусть моя мать пытается играть мной, как пешкой на шахматной доске Олимпа, но она в самом деле меня любит. Она не допустит, чтобы любовь встала на пути ее власти, но не будет ждать, что я израненная приду на вечеринку, и не впадет в ярость из-за моего опоздания.

У Эроса было такое ошарашенное выражение лица, когда он рассматривал наши с сестрами фотографии. Возможно, заблуждаюсь, но казалось, он был поражен, какими счастливыми мы были на тех снимках. Мое детство не было безупречным – даже при самых благополучных обстоятельствах быть дочерью Деметры непросто, но у меня есть сестры, которые делают мою жизнь счастливой. На тех фотографиях не было притворства.

Каково это – расти с матерью, которая видела в нем только орудие мести и больше ничего?

Я встряхиваюсь. Я проецирую свои чувства. Наверняка. Как бы ни была сильна моя ненависть к Афродите, я, разумеется, не вижу полную картину. Возможно, она любит сына, даже если требует от него такие ужасные вещи.

Правда?

– Психея? У нас мало времени.

Я гоню прочь тревогу.

– Ты права. Давай приступим.

Оставив Аида в гостиной осматриваться с видом генерала, взирающего на поле битвы, мы уходим в гостевую спальню готовить меня к свадьбе. Персефона, поддерживая непринужденную беседу, делает мне стильную прическу, а я наношу макияж, но когда наступает пора надеть платье, она медлит.

– Знаю, что уже задавала тебе этот вопрос, но ты уверена?

Нет. Ни капли.