кивал, кто-то косился и сплевывал через плечо. Многие даже не смотрели на меня. Хоть по крови я и оставалась их родственницей, они давно вычеркнули меня из своей памяти. Я променяла вольные дороги на духоту и удобные дома низин — такое не прощают.

Палатка хранительницы — вождя клана — ни чем не отличалась от прочих. Сама Аарна стояла у костра и что-то шептала в дым, вьющийся к небу причудливыми клубами. Эльфийка, прожившая пять сотен лет, и сама напоминала дым или лозу: худая до сухости, как и большинство из нас, но гибкая, быстрая и тихая, она всё ещё оставалась одной из лучших охотниц клана, а седые короткие волосы и тонкие морщинки вдоль глаз и губ придавали жёсткости некогда нежному лицу.

Заметив меня, хранительница замолчала и нахмурилась, чётче проступила впадина меж широких белых бровей.

— Что ты делаешь здесь, отступница? — почти прошипела она.

Я склонила голову, как того требовала вежливость, и приложила правую руку к груди.

— Я пришла, чтобы узнать правду о своих предках.

Аарна вздохнула и махнула рукой. Я тут же выпрямилась и всмотрелась в её льдистого оттенка прозрачные глаза. Хранительница размышляла несколько мгновений, а потом коротко кивнула.

— Иди за мной, — с этими словами она развернулась и повела меня куда-то к окраине плато.

— Рано или поздно ты должна была явиться, — заговорила Аарна прежде, чем я успела задать вопрос. — Твой дед — последний из обученных магов ветра — предсказывал, что когда ты родишься, настанет время великих перемен. Его звали Тилерри, это ты знаешь. Он пришёл откуда-то с Востока, но так никому и не рассказал о том, где жил и кем был раньше. Мы лишь видели его могущество.

Заслушавшись, я не заметила, как мы вышли на широкую тропу и побрели вдоль склона, всё дальше уходя от лагеря.

Значит, это всё правда. Но почему же тогда этот могущественный маг бросил меня без обучения и поддержки?

Словно прочтя мои мысли, хранительница продолжила:

— Он очень хотел лично воспитать и обучить тебя, но судьба воспротивилась. Он спасал клан от лавины и был слишком неосторожен. В ту ночь выжили все, кроме него. А на рассвете родилась ты.

— Кто мои мать и отец? — спросила я, даже не надеясь получить ответ. Я едва помнила их, когда они покинули меня.

— Обычные эльфы, — пожала плечами хранительница. — С печальной судьбой, однако. Они не смогли справиться с бешеным медведем, ты вроде бы это знаешь.

Я кивнула. О смерти родителей мне рассказывали, но спросить стоило — мало ли, о чем могли молчать.

Тот медведь давно мёртв — жаль, не от моего копья — и я даже бывала в той самой пещере. И давно уже не чувствовала ни боли, ни горечи — только ноющее одиночество порой беспокоило меня, однако в последнее время и оно отступало, растворяясь в тёплых объятьях Эйрика.

Мы забрались так далеко, что палатки почти исчезли за камнями. Костёр уже потушили, так что даже струйка тонкого дыма не выдавала стоянку. Я оглянулась на долину, где меня ждал Король, на горы и серое небо, готовое вот-вот разродиться холодным дождём.

— Тилерри принёс с собой клинок — мощный артефакт, стихийный источник. Он говорил, что оружие — лишь временное вместилище, и что оно опасно. Но Тилерри был уверен, что ты сможешь с ним справиться. Ты ведь пришла именно для этого, не так ли? — Аарна резко остановилась, развернулась и пронзила меня холодным взглядом.

Мне оставалось лишь кивнуть, хотя мышцы напряглись и я, предчувствуя опасность, приготовилась уклоняться. Но хранительница не напала. Только вздохнула и посмотрела на вершину горы — ту, в которой вырублен храм.

— Но ты не готова. Все мы старались защитить тебя от этого могущества. На самом деле оно никому не подвластно, хоть твой дед и считал иначе, — с горечью сказала Аарна, опуская глаза. — Подумай хорошо и — отступись. Уходи.

Защитить?!

— Замечательная защита — шпынять меня из-за дара и делать изгоем! — не выдержав, крикнула я. Верх неприличия — повышать голос на вождя, но мне уже плевать. Ярость они обида прожитых лет, оставленные в глубине сознания, в этот момент вырвались наружу с тяжёлым дыханием и проступающими на глазах слезами.

— Мы надеялись внушить тебе отвращение к магии, — невозмутимо продолжила хранительница. — Мы вовсе не хотели, чтобы ты убежала.

— Как можно ощутить отвращение к собственному голосу или волосам? Или к собственной силе — она ведь часть меня! — я больше не могла молчать. Годы страха и одиночества выплескивались теперь криком на спокойную Аарну. — Мне нужен этот клинок. Если мой дед считал, что он принадлежит мне…

— Такая сила не может принадлежать никому! — припечатала хранительница.

— Убьете меня? — прошипела я, приближаясь к ней почти вплотную. Она не отступила ни на шаг.

— Нет, но будем биться за храм.

Я на миг замерла. Теперь, когда я знала о том, что этот артефакт принадлежал моему могущественному предку, мне дико, неистово хотелось им владеть. Хотелось доказать всем высокомерным эльфам и восточным жрецам, и Эйрику, что я не пустое место, что я что-то значу.

— Когда твои воины придут к храму, им уже не с кем будет драться! — выкрикнула я прямо в лицо Аарне и сорвалась с места, наконец давая волю зудящим ногам.

В былые времена я добиралась до храма всего за несколько часов. Могла бежать без остановки, мне почти не требовалось еды. И теперь силы только прибавлялись с каждым новым шагом, с мельчайшим движением. Память тела подсказывала, где и как зацепиться, чтобы сократить дорогу, и долгие часы пролетели в считанные мгновения. Я видела только путь и цель, и очнулась лишь стоя на ступенях храма, когда ветер бросил мне в лицо охапку мелкого снега.

Вырубленный в скалах, он сиял белизной в лучах закатного солнца. Справедливости ради, стоит отметить, что святыню предки возвели далеко не на самой высокой скале, но она стояла особняком, открытая для всех ветров с любой стороны света.

Ступени замело мелким снегом, но я быстро поднялась и вбежала внутрь. Меня едва не сбил мощный воздушный поток — вечный сквозняк в открытых залах — и замерла, оглядываясь.

Ни украшений, ни рисунков, ни статуй или алтаря. Ничего из того, чем красовались восточные храмы. Только голый белый камень, отполированный веками, и прямые колонны, устремлённые в потолок.

Где же в столь странном месте можно спрятать артефакт?

— Тилерри, подскажи мне, — прошептала я, озираясь.

Но в ответ — только свист и монотонный гул. Вдалеке мелькнули и скрылись высокие тонкие