здания вокруг стояли пустые – все разошлись. Но Меро её, кажется, вообще привёл к какому-то позаброшенному небоскрёбу. Несколько минут спустя оба уже были на крыше. Меро кинул куртку на какой-то блок, и сел, неожиданно посадив Софью к себе на колени, и почему-то сейчас это казалось правильным.

Город был укутан вечерней тишиной. Последний краешек солнца сквозь дома нырнул куда-то к горизонту. В фиолетово-синем небе возникло несметное множество незаметных днём облачных сетей: тонкие, полупрозрачные, они связывали плывущие в вышине кучевые облака и казались нитками исполинского невода, бороздящего небесный океан и вылавливавшего заблудившиеся тучки. Одно облако выделялось особенно, громадное, серое – на самом деле там прятался Остров Сахсхельм. Прошло несколько минут, и на глазах заворожённых зрителей стеклянные нити облаков начали распускаться, истончаться, смешиваться и растворяться, будто в стакан налили цветные жидкости и перемешали. Ненадолго, солнце всё стремительнее проваливалось, забирая краски с собой, но не до конца. На горизонте небо стало непрозрачным, робкие, избежавшие туманного невода облака отражали свет фонарей – красноватым и чёрным там, где небесный свод не стал прикрываться облачной фатой, а продолжил задумчиво смотреть на землю. Загадочно перемигивались звёздочки, будто подсмеиваясь над рукотворными светлячками фонарей и окон.

Меро привлёк девушку к себе и поцеловал. Сначала осторожно, а потом уже крепко и по-настоящему. Софья буквально растворялась в горячем пламени этого поцелуя, таяла как лёд на раскалённом железном листе. Только бы не кончалось, только бы он не останавливался. Ещё раз в губы, в шею, в плечо. А когда Меро, наконец остановился, не выпуская её из объятий, она просто устроила голову у него на плече. И пусть вслух не прозвучало – парень всё услышал, как еле слышно шепнули губы: «Я люблю тебя». И ещё раз её поцеловал.

Тем временем дома вокруг окончательно превратились в плоские тени, зато в небе, уже не скрываясь, ярко горел огнями Парящий оазис со своими небоскрёбами, виллами и заводами.

– И будут в нашем городе дороги из лунного камня, словно спустившиеся с неба звёзды. Пусть ночью они светятся еле заметно, чтобы легче было ходить по улицам, но они не раскрывают нам свои добрые тайны. А вокруг города – леса, светлые, пронизанные солнцем, и тёмные, где листья закрывают дневное небо.

– Ты хочешь как-то пробраться в Сахсхельм? Это невозможно, что бы там ни говорили и чего бы ни предлагали ни за какие деньги. Помнишь продолжение? Я тоже читала эту балладу. Каждый дом и каждый человек бросает чёрные тени, а вместе они пятном непроглядной тьмы закроют и луну, и солнце.

– Только зачем нам её повторять? Наш с тобой город будет таким, каким мы его построим, – Меро поцеловал её в висок. – А уж светлая в нём будет ночь или чёрная, настоящий он будет или призрачный зависит от нас с тобой. И только от нас.

Софья обняла его, чувствуя сквозь футболку жар тела.

– Наш?

– Да, наш. Я… да, я занимаюсь, может, не самыми честными делами. Но обещаю, верь: я никогда и никого не убивал.

– Я тебе верю.

– Те, кто платит мне за мою работу, они думают, что я и в самом деле коплю, чтобы попробовать купить билет наверх. Глупо. Я не хочу туда, я вообще хочу однажды уехать с нашего квадранта. И у меня уже почти готово. Туда, где нет Парящих оазисов, где нет деления на высших и низших. Я хочу, чтобы ты отправилась со мной.

– Я буду с тобой. Обещаю, что бы ни случилось – я всегда буду с тобой. Потому что я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя.

Так, обнявшись, они и стояли, вглядываясь в бесконечный купол неба, полный звёзд, обещавших им надежду: ведь какой бы тёмной ни была ночь, она обязательно закончится.

***

День не задался с утра. Сначала сложная операция – очень уж хитрые и нестандартные у мужика были имплантаты для работы сразу на нескольких моделях перерабатывающих комбайнов. Причём Софья первый раз ассистировала по-настоящему, а не как девочка на побегушках, и всё равно даже работая втроём, под конец они ощущали себя выжатыми как лимон. Вдобавок клинику накрыл очередной кризис неплатежей, отчего Нандила опять вздыхала, а доктор Дагред хмурился. Оставалось надеяться, что, как и в прошлый раз, проблемы каким-то образом разрешатся. И всё равно Софья уходила на свидание на нервах. Вдобавок Меро сегодня был слишком, как ей показалось, настойчивым, опять чего-то решал, не спрашивая свою девушку и за неё… В итоге они первый раз всерьёз поругались, и Софья вместо свидания обиженно ушла домой.

Впрочем, дома оказалось не лучше. Тоскливо, одиноко, книжка и та не читается. Сдуру Софья села смотреть новости. А там рассказывали и показывали про серию нападений на женщин, которые возвращались ночью. У всех вырезаны киберимплантаты и ряд органов. Ни одна не успела подать сигнал тревоги, хотя в двух случаях Стражи находились буквально рядом. Заказ передан в том числе в службу Охотников, но они пока тоже молчат. Софья невольно поёжилась. Охотники организацией были очень серьёзной. Они не являлись муниципальной структурой, а состояли из лицензированных одиночек, которые выискивали преступников за вознаграждение. Причём мелкие правонарушения Охотникам никогда не передавали, а только убийц и прочие тяжкие преступления, так что Охотники имели право живым того, за чью голову объявлена награда – не брать.

Когда Софья выключила свет, то никак не могла заснуть, ей всё чудились страшные фотографии из новостей и обсуждения с городского форума. Она раз десять себя прокляла за то, что вообще в Сеть полезла, но было поздно. Наконец, промучившись непонятно сколько времени, решила спуститься на кухню и чего-нибудь съесть, может, так выйдет заснуть? Поэтому она и заметила, что доктор Дагред не спит несмотря на поздний час. Точнее,