Морин положила руки на письменный стол, тот самый, который хотела забрать к себе в прихожую. Она постучала по нему и сказала: «Нет». Она не хотела его. Она не хотела ничего отсюда.

Таксист помог ей перенести коробки. Морин сказала ему, что освобождает дом от ненужных вещей. Он посочувствовал:

— Жаль, что нет никого, кто мог бы помочь вам сделать такую работу.

Это она не раз уже слышала от других людей: как странно, что такая милая женщина, как она, так и не вышла замуж.

— Мой отец все бы сделал, но он так далеко, — сказала она.

Морин не обратила внимания на удивленный взгляд, которым таксист наградил ее. Это действительно очень странно, что отец находится далеко, когда умирает мать.

Ей показалось, что упоминание о нем делает его живым.

Она приняла ванну, а потом поняла, что голодна, и позвонила Уолтеру.

— Я веду себя очень эгоистично, я использую тебя в прямом смысле этого слова, так что, если не хочешь, так и скажи. Но, может, есть какие-нибудь рестораны, которые воскресным вечером еще работают? Я бы с радостью поужинала где-нибудь.

Уолтер ответил, что не придумал бы себе занятия лучше. Он занимался скучной работой, давая юридическую оценку делу, в котором была масса решений, одно сложнее другого. Он бы с радостью передохнул.

Они сидели при свете свечей за бокалом хорошего вина и вкусным ужином.

— Ты странно выглядишь, — обеспокоенно заметил Уолтер.

— У меня много проблем.

— Знаю, должно быть, сегодня был очень тяжелый день, — сказал он.

В глазах ее танцевали огни свечей. «Она никогда не была такой красивой», — подумал он.

— Конечно, сейчас не время, но более подходящего момента может не быть. Возможно, ты могла бы подумать о том, чтобы…

— О чем?

— Может, нам стоит вместе съездить куда-нибудь отдохнуть? Куда-нибудь, где нам обоим понравится. Помнишь, ты когда-то говорила, что хотела бы побывать в Австрии?

— В Австрии нет рыбалки, Уолтер, — сказала она, улыбаясь.

— Да и выставок одежды там тоже, наверное, нет, но мы ведь могли бы пару недель прожить без этого?

— Нет, Уолтер, мы сведем друг друга с ума.

— Мы не будем донимать друг друга.

— Не лучше ли нам жить порознь? — Она одарила его обаятельной улыбкой.

— У тебя что-то на уме. — Он выглядел обиженным.

— Да, есть кое-что, но я тебе сказать не могу. Но прошу тебя, запомни, что я тебе кое-что хотела сказать. Я скажу вскоре.

— Когда?

— Не знаю, скоро.

— Это другой мужчина? Я знаю, это странно звучит, но у тебя такой вид, будто дело именно в этом.

— Нет, это не другой мужчина. Не в этом смысле. Я же никогда тебе не лгала, так что ты сразу поймешь, когда я тебе все объясню.

— Я не могу ждать, — сказал он.

— Я знаю, я тоже не могу. Хотела бы я, чтобы люди работали по воскресеньям. Почему весь мир закрывается по воскресеньям.

— Мы с тобой работаем по воскресеньям.

— Да, но офисы по всему миру — нет.

Он знал, что больше можно было и не спрашивать, он все равно ничего не услышит в ответ. Он наклонился к ней и похлопал по руке.

— Должно быть, я люблю тебя, если позволяю устраивать такое представление.

— Иди к черту, Уолтер. Конечно, ты меня не любишь ни капельки, но ты хороший товарищ, и я уверена, хоть и не намерена это выяснять, что ты прекрасный любовник.

Официант подошел как раз тогда, когда Морин произнесла последнюю часть предложения, избавив Уолтера от необходимости отвечать.

Она немного поспала ночью, уже к шести утра приняла душ и оделась. Разница во времени составляет три часа. Можно начать звонить в справочную службу, сообщить им данные, найденные в маминых бумагах, в надежде, что они не слишком устарели. Она чуть было не спросила у Уолтера, есть ли какие-нибудь международные ассоциации юристов, но поняла, что не стоит делать какие-либо намеки. Позднее она скажет ему, он это заслужил. Пока оставалось непонятным, как сообщить всем остальным, когда найдет отца. Если найдет.

Все оказалось не так сложно. Конечно, телефонные звонки удорожали процесс, но это ее не волновало. Компании в Африке больше не было. Операторы дали ей перечень юридических контор, и после продолжительных поисков Морин нашла филиал, который переехал куда-то на юг Африки. Она поймала себя на мысли, что разговаривает с людьми из городов, о существовании которых даже не имела представления: Бломфонтейн, Лэдисмит, Кимберли, Квинстаун. Одно название, которое стояло на документах, подсказало ключ к разгадке. Ей пришлось объяснять, что она, выполняя последнюю волю матери, разыскивает своего отца.

— У кого я могу узнать его адрес? — спросила она сотрудника офиса.

— Эту информацию хранить сорок лет не станут, — объяснил ей мужчина.

— Но вы же не выбросили ее! Юристы никогда ничего не выбрасывают.

— Вы можете поискать информацию у себя?

— У меня ничего нет. Фирма изменила название, и все документы были возвращены моей матери по ее просьбе. Мне остается просить вас поискать.

Судя по голосу, он был хороший человек, несмотря на свой акцент и манеру говорить «прада» вместо «правда».

— Я осознаю, что это работа профессионала — проводить расследование, я готова платить по вашей ставке за поиски, — сказала Морин. — Вы хотите, чтобы я сделала официальный запрос?

— Нет, мне кажется, что вы тот человек, с которым безопасно иметь дело.

Казалось, она чувствовала, как мужчина, которого она никогда не встретит, улыбался на том конце провода. Мама говорила, что те белые, которые были вынуждены оставить свои дома и поехать туда, были очень несчастливы. Но она больше не купится на мамино вранье.

Он пообещал перезвонить ей вскоре.

— Интересно, вы понимаете, насколько «скоро» имеет для меня значение?

— Надеюсь, — сказал он с сильным акцентом. — Если бы я только что потерял одного из родителей и занимался поисками второго, то я бы хотел решить все поскорее.

Два дня прошло в тревожном ожидании. Он позвонил в восемь часов утра и дал адрес юридической компании в Лондоне.

— Он жив? — спросила она, затаив дыхание.

— Они не сказали мне, правда не сказали, я сожалею.

— Но эти люди знают?

— Эти люди смогут передать вашу просьбу кому следует.

— Они намекнули?

— Да.

— На что?

— На то, что он жив. Что вы будете говорить с заинтересованным лицом.

— Я никогда не смогу отблагодарить вас.