Фрэнк говорил, что жизнь укорачивается, если таскать за собой ворох воспоминаний. Гораздо лучше жить сегодняшним днем без обязательств, связывающих с прошлым.

Мисс Ист на Рождество всегда уезжала из города. Они могли встретиться на нейтральной территории, например у тестя, но все разговоры были только о работе. Фрэнк спокойно отгораживался от другой части своей жизни и невинно говорил только о деловых проектах. Он не чувствовал особенного возбуждения оттого, что изменял жене. И знал, что Джой тоже не чувствует этого. В конце концов, правила установила именно она.

Джой первая сказала, что они не несут чрезмерной ответственности друг за друга. Она уверила его, что не будет переживать агонии «другой женщины» и не будет грустной картины одинокой скучающей Джой, которая сидит одна на Рождество и ест бутерброд, слушая новогоднюю песенку по радио. Нет, ей уже тридцать, и она еще лет десять проживет одна. У нее есть тысяча мест, где можно провести Рождество, и она не собирается чувствовать себя брошенной. Они будут наслаждаться тем, что у них есть, а не разрушать карьеру и планы, которые строили на будущее. Она могла уехать, куда хотела, не спросив его. Если ей предложат поехать в Америку, она согласится, а он подождет ее возвращения и придумает, чем ему заняться в свободное время.

Это была идиллия. Настоящая идиллия на протяжении трех лет. Летом они сидели в саду, пили холодное белое вино и чистили друг другу груши и персики. Зимой они сидели на толстом ковре перед камином и смотрели, как играют языки пламени. Ни разу они не пожалели о том, что не могут поехать вдвоем на неделю куда-нибудь. Имя Ренаты никогда не произносилось. Не произносилось и имя Дэвида, мужчины из рекламного агентства, который надеялся на расположение Джой и посылал ей букеты цветов. Иногда она проводила с ним выходные, но Фрэнк никогда не спрашивал, спала ли она с ним. Он предполагал, что Дэвида держали на расстоянии, и верил, что их связывали только дружеские отношения.

Фрэнк слушал истории про коллег, мужчин, у которых было мало радости в жизни, но которые считали, что их жизнь удалась. Со стороны все было абсолютно нормально и предсказуемо, но только не для них. Фрэнк думал о своем отношении к Джой, как если бы думал о деловом предложении. Если и были очевидные минусы, то он их не видел. Все было нормально до Рождества в прошлом году у Палаццо, когда начались проблемы. Но вначале они были незначительны. Но только вначале.

Он хорошо запомнил этот день. Отмечать Рождество в магазинах было сложно, потому что они обслуживали покупателей круглые сутки. Но Фрэнк знал, что необходимо устроить хоть самое незначительное празднование, чтобы показать преданность коллективу. Фрэнк убедил Карло, что нужно устраивать вечеринку в воскресенье накануне Рождества. Карло нарядится Сантой для малышей. Придут жены и дети сотрудников, всем подарят подарки и раздадут бумажные колпаки. Поскольку это будет семейный праздник, а не обычная вечеринка, день не закончится тем, что молодых секретарш будет тошнить за шкафами, а сотрудники постарше устроят на столах стриптиз.

Ренате понравилась эта идея, особенно праздник для детей: придумывать игры, делать бумажные украшения. Тесть Фрэнка умилялся, глядя на то, как она прекрасно обращается с бамбино, жаль, что у нее нет своих. Каждый год Фрэнк пожимал плечами и говорил, что на все воля Божья.

— Это не из-за недостатка любви.

Карло понимающе кивал и советовал Фрэнку есть побольше стейков, потому что мясо еще ни одному мужчине не вредило. Каждый год он выслушивал это спокойно, с легкой улыбкой, воспринимая пожелание тестя как бестактное замечание.

Но прошлое Рождество прошло совсем иначе. Джой Ист обычно украшала большие складские помещения, где они устраивали праздник. Она, конечно, не лазила по стенам и не прикрепляла снежинки и фонарики. В ее обязанности входило придумать цветовую гамму, нарисовать огромные цветы и орнаменты, как в прошлом году; поручить кому-нибудь вырезать серебряные колокольчики; следить за тем, чтобы ящик с подарками около Санта-Клауса был полным и чтобы фотограф из местной или даже государственной газеты пришел вовремя. Джой и Фрэнк вместе придумали сделать огромный календарь, на котором будет написано имя каждого сотрудника. Его почти ничего не стоило напечатать, зато все смогут отнести такой подарок домой и гордо показывать весь год. Возможно, это удержит их от решения поменять работу. Действительно, сложно покинуть компанию, где ты считаешься членом семьи и твое имя стоит рядом с именем директора или топ-менеджера.

На прошлое Рождество Джой сказала, что ее не будет перед праздником. Она решила поехать на выставку упаковок, поскольку нужны свежие идеи.

— Но это происходит каждый год, и раньше ты не ездила, — возразил Фрэнк.

— Ты будешь указывать мне, что делать? — жестко сказала она.

— Конечно нет, просто это уже стало традицией, твои идеи на Рождество… еще до того, как мы с тобой…

— И ты думал, что так будет всегда? После того, как мы с тобой?

— Что, «мы с тобой» Джой? Если ты хочешь что-нибудь сказать, то скажи.

— Я никогда не пытаюсь сказать что-либо, уверяю тебя. Я или говорю, или нет, но никогда не пытаюсь.

Он посмотрел на нее строго. Ее голос звучал необычно. Невозможно было представить себе, чтобы Джой Ист пила в середине дня. Это подозрение он гнал от себя.

— Тогда хорошо, — сказал он. — И я тоже, если я хочу что-нибудь сказать, то говорю это. Джой, мы одной породы.

Она улыбнулась ему. Весьма странно, как показалось Фрэнку.

После ее возвращения с выставки они встретились у нее дома, как и договаривались. То, что Джой работала дома, делало их отношения проще, и у Фрэнка были объективные причины навещать ее. Кроме того, ее дом находился рядом с аудиторской компанией, которую их фирма использовала для налоговых консультаций. Если его машину увидят в этом районе, то причина всегда наготове.

Джой сказала, что на выставке нечего было делать, сплошные Микки-Маусы.

— Так зачем же ты поехала? — раздраженно спросил Фрэнк.

Ему пришлось искать ей замену на организацию праздника, но ни у кого не было ее вкуса.

— Ради смены обстановки, чтобы отдохнуть, — сказала она, взвешивая каждое слово.

— Господи, никогда не думал, что ярмарка может стать местом для отдыха.

— Может, если не выходить из гостиницы.

— А что ты делала в гостинице, что было так важно?

— Я никогда не говорила, что это было важно. Разве говорила?

— Нет.

— То, что я делала в своей комнате, было совсем не важно. Я листала каталоги, у меня было обслуживание в номер, я пила вино, за мной даже стал ухаживать один шотландец, но ничего серьезного.

Фрэнк побледнел, но смог удержать себя в руках.

— Ты сказала это, чтобы обидеть меня?

— Но как это может тебя обидеть? Ты всегда говорил, что мы одной породы, у тебя своя жизнь с женой, а у меня своя с одиноким кораблем, который проходит в ночи. В этом нет ничего обидного.