Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хватит! — Кричу своему отражению в зеркале, с силой втягивая ремень между ног, кожа трется о мой член и яйца, и я падаю на колени на кафель от боли, которую никогда раньше не испытывал. — Я должен… остановиться…
Я отбрасываю ремень в сторону, сгибаясь пополам от боли, как внешней, так и внутренней. Есть только одна вещь в мире, которую я когда-либо хотел для себя, и жестокая шутка всего этого в том, что теперь я знаю громко и ясно, как только могу, что любовь, которую я хочу от нее, она готова, и хочет дать мне взамен. Саша хочет меня, и не только ради удовольствия. Я помню, как она уткнулась мне в грудь, как прижималась щекой ко мне, как доверчиво позволяла мне обнимать себя. Я мог бы делать это каждый день. Я мог бы просыпаться рядом с ней каждое утро, держать ее в своих объятиях, растворяться в ней, и она с радостью дала бы мне это.
Если бы только я мог принять это, не чувствуя сокрушительной вины за свои нарушенные клятвы.
***
В какой-то момент мне удается подняться с пола, я возвращаюсь в свою комнату, чтобы одеться. Виктор попросил меня встретиться с ним и Левином в его кабинете в особняке, и я вздрагиваю, гадая, увижу ли Сашу. Мое намерение состоит в том, чтобы избегать ее как можно больше, пока не пройдет достаточно времени, чтобы ей не было так больно, и чтобы я мог безопасно изгнать воспоминания о том, что мы делали здесь сегодня.
Я быстро доберусь до кабинета и обратно, говорю я себе. Я знаю, Виктор захочет, чтобы я остался на ужин, прошло много времени с тех пор, как я присоединялся к ним, и мне больно думать о том, что я упускаю это время с семьей, которая стала казаться мне родной. В этом нет ничьей вины, кроме моей собственной.
Мое наказание за потерю контроля.
В доме тихо, когда я вхожу, и я направляюсь прямиком в кабинет Виктора. Он ждет внутри, Левин развалился в одном из кожаных кресел перед его столом, и он поднимает взгляд, когда видит, что я вхожу.
— Макс. Рад тебя видеть. — Он хмурится. — Ты в порядке?
Я предполагаю, что он говорит о моем разбитом носе и распухшей губе, а не о легкой хромоте, с которой я хожу из-за ушибленных яиц.
— Я встретил Сашу в доках ранее. Я провожал ее до своей машины, чтобы подвезти домой, когда на нас напали. — Я осторожно сажусь, проводя рукой по волосам. Моя губа пульсирует, сейчас она распухла сильнее, чем была раньше после моего яростного поцелуя с Сашей в моей ванной.
Мой член тоже пульсирует при этом воспоминании, и я вздрагиваю, когда его попытка затвердеть вызывает во мне вспышку боли. Это один из способов обеспечить мой самоконтроль.
— Напали? — Левин наклоняется вперед, его лоб озабоченно сморщен. Он бросает взгляд на Виктора. — Это, должно быть, как-то связано с тем, о чем мы говорили ранее, о том, что брат Анджело находится в Штатах…
Виктор хмурится.
— Мы не должны делать поспешных выводов, но да, это чертовски удачное совпадение. — Он испускает долгий вздох, вытирая рот рукой. — Как я уже говорил ранее, Макс, когда я предлагал тебе защиту, я знал, что это может привести к опасности на моем пороге. Но ты должен быть готов взять на себя некоторую ответственность за это.
— Я могу уйти. — Выдохнул я. — Я же сказал тебе, что сделаю это, если понадобится. Я не хочу подвергать никого здесь опасности…
— Уход ничего не исправит, во всяком случае, пока. Если он идет за тобой, значит, он уже знает о нашей связи. Макс, я… — Виктор поджимает губы, на его лице ясно читается разочарование. — Я не поднимал этот вопрос раньше, потому что полагал, что тебе нужно время. Я знал, как важно было для тебя отказаться от своей фамилии, и я подумал, что, возможно, со временем угроза рассеется. Но ясно, что это не так. И теперь нам нужно решить насущную проблему…существует огромный вакуум власти, образовавшийся из-за отсутствия Агости, претендующего на наследство, оставленное одному из вас.
— Это никогда не должно было принадлежать мне. — Я разочарованно выдавливаю слова. Виктор и Левин оба хорошо осведомлены о моей позиции по этому поводу, но ясно, что они давно со мной не согласны.
— Сейчас, когда твой старший брат мертв, это должно принадлежать тебе, — устало говорит Виктор. — Макс, ты снова и снова видел, как многие из нас, в семьях, делают то, чего мы не хотим, чтобы сохранить наше наследие и безопасность тех, кто нас окружает. Мы вступаем в брак по расчету. Мы начинаем войны и заключаем союзы, меняем деловые соглашения и золотим пальмы. Мы делаем то, что должны. И вот что, Макс… теперь эта обязанность легла на тебя. До тех пор, пока твое поместье в Италии и твое наследство останутся невостребованными, найдутся те, кто захочет причинить тебе вред из-за этого.
— Но это и нечто большее, — вставляет Левин. — Это его месть тебе. Если они охотятся за Сашей, это потому, что они знают, что она тебе небезразлична. Они будут использовать ее против тебя. И прежде, чем ты скажешь, что ты не с ней или что ты увеличишь дистанцию между вами, сейчас это не имеет значения. Если на нее сегодня напали, значит, он знает. Тот, с кем он работает, знает. Итак, тебе нужно принять решение. Есть сила, которой ты можешь обладать, если ты ее возьмешь, но ты отбрасываешь ее обеими руками. — Левин качает головой. — Ты мой друг, чувак. Ты знаешь, что это так. Но я не могу согласиться с тем, что ты здесь делаешь. Честно говоря, я думаю, что ты ведешь себя глупо. Ты цепляешься за клятвы, которые не имеют значения, и в результате теряешь все, что мог бы иметь. Не только свое собственное будущее, но и уважение окружающих. — Он резко встает, отодвигая свой стул. — Ты знаешь, где я буду, если понадоблюсь тебе, Виктор.
Он уходит, плотно закрыв за собой дверь, а я остаюсь сидеть лицом к Виктору, который ничего не говорит. Ему это и не нужно. Я вижу по его лицу все, о чем он думает.
И ничего хорошего в этом нет.
16
САША
Неделю спустя я оказываюсь в кабинете своего психотерапевта,