Наши предки, которые были охотниками-собирателями, жили в небольших группах родственников, которые конкурировали с другими группами за еду. Помогая членам своей группы и прогоняя других, они монополизировали ресурсы. Одна из теорий заключается в том, что сотрудничество способствовало успеху этих родственных племен[79]. Вместе они будут ходить на опасные охоты и заботиться друг о друге. Помощь может стоить дорого: член группы может быть растоптан сердитым мамонтом, пытаясь защитить свою племянницу, но эта генетическая склонность к помощи группе будет передана, если племя процветает. Поскольку агрокультура, а затем и промышленность быстро взяли верх над охотой и собирательством, семейные связи стали менее сильными. Однако в XXI веке тенденция к сотрудничеству с близкими остается в наших генах.

Похожая ситуация прослеживается и в футболе. В составе победителя Кубка европейских чемпионов 1967 года – «Селтика» – все игроки, кроме одного, родились в радиусе десяти миль от «Селтик Парк». Исключением был Бобби Леннокс, родившийся в Солткоатс – в 30 милях от стадиона. Есть что-то особенное в том, что группа игроков, разделяющих одну и ту же религию, ценности рабочего класса и чувство юмора, покоряет всю Европу. Дело не в том, что в 1940-е в Глазго родились лучшие футболисты. Нет. Именно племенной дух привел их к победе. Это успех, которым болельщики «Селтика» гордятся и по сей день.

Достижение шотландской команды вряд ли когда-нибудь смогут повторить. «Манчестер Юнайтед» и его Класс-92, состав из воспитанников «Барселоны» в 2000-х, представляют собой современный аналог этого явления. Однако, несмотря на то что эти игроки играют вместе с детства, их привозили со всей Великобритании и Испании, а иногда и из-за границы. Современные «Манчестер Сити» и ПСЖ практически не имеют в своем составе игроков, прошедших через их академии.

Такие изменения не отменяют нашу пламенную любовь к своей команде. Футбол, возможно, и начался с группы местных ребят из одного города, но в современных клубах есть игроки со всего мира. В составе «Ньюкасл Юнайтед» образца сезона-2014/15 было больше игроков, рожденных во Франции, чем в Англии; также там были игроки из Аргентины, Голландии, Уэльса, Швейцарии, Ямайки, Кот-д’Ивуара, Сенегала, Испании и Мартиники. Только один из игроков, Сэмми Амеоби, родился в Ньюкасле. Но, когда вы слышали чант от фанатов «Демба Ба, Демба Ба, Демба Демба Ба, НаНа НаНа НаНа НаНа На На На» на мелодию «Give It Up» группы «KC and the Sunshine Band», вы могли ощутить ту же страсть, что и в «Ширер Ширер» десятилетия назад. Конечно, это было до тех пор, пока Демба Ба не был продан в «Челси».

Стоит отметить, насколько быстро болельщики привязываются к игрокам. Люди не могут не образовывать связи друг с другом, независимо от расы и региона. Где-то в истории нашей эволюции, когда мы жили в семейных группах, эти связи могли быть только между родственниками. Но по мере расширения наших взаимодействий возникали и социальные связи. В футболе по-прежнему существует расизм – и это, конечно, не следует игнорировать, – но мы также не должны забывать о нашей удивительной способности привязываться друг к другу. Это важная часть того, что делает нас людьми.

Сплоченная команда, берущая верх и побеждающая команду отдельных суперзвезд, является основой многих незабвенных футбольных историй. Это то, что делает победу «Лиссабонских львов» в 1967 году[80] такой особенной. Еще одна столь же замечательная история вращается вокруг трех отдельных составов киевского «Динамо», которые праздновали триумф в Европе в 1970-х, 1980-х и 1990-х. Во всех трех случаях тренером был Валерий Лобановский, который гордо выводил свою команду. «Динамо» выиграло Кубок обладателей кубков в 1975-м и 1986-м. В 1999 году, без большинства лучших игроков, покинувших Украину ради лучшей зарплаты, Лобановский вывел киевский клуб в полуфинал Лиги чемпионов. На этот раз пройти дальше не получилось: «Динамо» уступало дома «Баварии» со счетом 3:1, но отыграло два мяча. Эта история воплощает рассказы о явных аутсайдерах, усердно работающих друг ради друга и своего тренера, чтобы достичь величия.

Успех «Динамо» состоял не только из решимости и гордости местных ребят. Была также и математика. Молодой Лобановский был не только блестящим футболистом, но и академично талантливым человеком. По окончании средней школы он получил золотую медаль по математике[81] и поступил на факультет инженерного дела в Киевский национальный технический университет[82]. Там он узнал о новой дисциплине, кибернетике, – области науки, которая в то время вызывала повышенный интерес в СССР.

Кибернетика – это изучение того, как части системы взаимодействуют для создания структур. В 1960-х и 1970-х годах это был новый образ мышления, который оказал глубокое влияние как на западную, так и на советскую науку. Этот термин сейчас немного устарел, но в то время кибернетика была общим названием для нового математического способа ви́дения сложных систем. Это способ мышления, который заложил основу для исследователей, подобных мне, в использовании математического моделирования сегодня. Мы больше не называем это кибернетикой, но инструменты этой эпохи были предшественниками тех, которые я применял в предыдущих главах этой книги, особенно когда рассматривал динамику и структуру футбола.

Будучи тренером, Лобановский не имел доступа к тем инструментам автоматического анализа, которые я могу просто открыть на своем ноутбуке. Но уже в 1970-х он думал о футболе математически. В тактике Лобановский подчеркивал важность прессинга: когда соперники владели мячом, вся команда должна была оказывать на них давление независимо от позиции на поле. Затем, когда мяч был возвращен, вся команда должна была идти в атаку. Чтобы обеспечить соблюдение такого подхода, он устанавливал статистические цели для игроков, а затем вывешивал результаты на доске после матча.

Еще более новаторским, чем использование статистики, было включение философии кибернетики в свой тренерский процесс. Он был первым тренером, который рассматривал футбольную команду как математическую систему. Джонатан Уилсон, автор книги «Переворачивая пирамиду: История футбольной тактики», пишет, что Лобановский видел футбол как «две подсистемы из 11 элементов, движущихся в пределах определенной области и подверженных ряду ограничений». Для Лобановского примечательным свойством футбола было то, что «эффективность подсистемы была выше, чем сумма эффективностей составляющих ее элементов»[83]. Он первым понял, что производительность команды может стать выше суммы производительности ее частей.