растворившись в воздухе. Через секунду он появился за спиной Митчелла, но только для того, чтобы отобрать его планшет, швырнуть через комнату, исчезнуть и проявиться, поймав его с другой стороны стола за спиной Денизы Ле Бон. Отвесив челюсть, я осознал, что Майк Хаген только что использовал Ясность. Вот только происходило все в настоящем мире… Стоп… А в настоящем ли? Может, я все еще в коме, а мое сознание загрузили в виртуальный мир?

— Нет, Алекс, ты не в вирте, — посмотрев на меня, сказал Хаген. — Это реальность.

«Хаген читает мысли!» — пронеслось у меня в голове, а прошел к стене за своим креслом. Стена раздвинулась, и он достал оттуда плазменную винтовку. Хаген снял с себя футболку, демонстрируя смуглую кожу и выпирающие мышцы, какие редко встретишь у людей его возраста.

— Мистер Митчелл, не поможете? — спросил он.

Иен пожал плечами и шагнул к Хагену. Тот вручил ему винтовку и сказал:

— Выстрелите в меня.

Лицо Иена побелело, он помотал головой, вернул оружие и сел на свое место.

— Я сделаю, — сказал дядя Ник.

Он легко поднялся, стремительно обошел стол, и проходя мимо меня, потрепал меня за вихры. Взяв винтовку из рук Хагена, он вопрошающе кивнул.

— Отойдите на несколько метров, чтобы было видно выстрел, и стреляйте, мистер Райт, — сказал тот.

Без промедлений дядя Ник сделал требуемое. Сгусток плазмы с шипением пролетел пространство и врезался в грудь Хагена. Йен ахнул, Октиус вскочил и сел на место, Серебрянский вообще закрыл лицо руками. Я и сам, стиснув кулаки, невольно зажмурился, а когда заставил себя открыть глаза, плазма растеклась по груди Хагена и опала огоньками, словно его защищал силовой щит.

Денис, ругаясь, вскочил, всплеснул руками и хлопнул по столу. Иен, потирая переносицу, качал головой и бормотал что-то про доведения до инфаркта. Я же заметил, что чудо оставило равнодушными Денизу Ле Бон, дядю Ника и Зорана, словно они знали, что произойдет. Или просто научились хорошо скрывать эмоции.

— Спасибо, мистер Райт, — сказал Хаген.

Дядя Ник занял свое место, Хаген вернул винтовку в стену и сел за стол.

— Уверяю, никаких технологических приспособлений, — сказал он. — Все эти способности — лишь часть того, чему я научился за многие годы. Но обо всем по порядку. Примерно пятьдесят два года назад группа совершенно разных и никак не связанных между собой людей была отобрана для того, что я пока назову неким научным экспериментом.[1]

— В чем была его суть? — оживился Митчелл.

Проигнорировав вопрос, Хаген продолжил говорить:

— Побочным эффектом стало появление у подопытных определенной сверхспособности, которая в то время считалась чудом, но в наше время является скорее чудом технологий, которое в относительно скорое время появится в массовом доступе.

Дядя Ник с удовлетворением кивнул, словно знал, о чем ведется речь.

— Неуязвимость? — поинтересовался Иен. — Умение летать? Невидимость?

— Нет, мистер Митчелл, речь идет о полноценном нейроинтерфейсе, позволяющим без всяких устройств дополнять реальность сопутствующей информацией. Над прототипом подобного сейчас работает Зоран, но в его проекте и в той версии нейроинтерфейса, которую получила группа людей в начале века, есть принципиальное отличие. Прототип Зорана подключается к интернету. Уточню — к компьютерной сети, созданной человеком и забитой базой знаний человечества. Нейроинтерфейс, полученный экспериментальной группой, подключался… — Сделав паузу, Майк хмыкнул. — Подключался и подключается к вселенскому инфополю.

Иен Митчелл отчетливо крякнул и проворчал:

— Так и полагал, что влип в очередную секту! Скажите, Майк, вы уверены, что нам необходимо это знать? Я все еще не уверен, что ваша демонстрация — не какой-то ловкий фокус, а вы рассказываете нам все эти сказки, городские легенды…

— Тосты, — встрял Серебрянский.

— Что «тосты»? — удивился Иен.

— Простите, — отмахнулся доктор.

— С вашего позволения продолжу, — сказал Хаген, улыбнувшись. — По ходу повествования, мистер Митчелл, вы поймете, нужно ли было это вступление.

Всего ли вступление? Вступление к чему? Я вжался в кресло в ужасе от того, что угодил в центр чего-то нехорошего. Ни в Бездне, ни в Преисподней у меня не возникало такого чувства — словно мне все снится, хотя там и казалось, что все происходящее — кошмар. Но там я знал что к чему, понимал, что это лишь игра, в которой может произойти все, что угодно. Здесь же услышанное, причем от человека, которому сложнее не верить, чем довериться, еще и в окружении знакомых мне, но таких разных людей… В общем, все это попахивало бредом сумасшедшего и фантасмагорией. И хуже всего, что интуитивно я понимал, что это правда, просто мне, как и Зорану в свое время, хотелось пожить для себя, а не спасать мир, которому грозит множестве неведомых угроз.

Наверное, такие же чувства испытывали и другие, потому что некоторое время все молчали, а Хаген не продолжал говорить, словно задумавшись.

Наконец Иен поерзал в кресле и буркнул:

— Хотя бы скажите, что за космическая галактическая сеть это ваше инфополе?

— Вселенское инфополе — космический интернет будущего. Смею заверить, что скоро человечество освоит его и научится не только добывать там информацию, но и… Впрочем, не сейчас. Вернемся к экспериментальной группе.

— Сколько их было? — снова встрял Иен, чья душа журналиста, как я догадывался, требовала ответов и не терпела неточностей.

— Много. Сотни людей по всему миру, независимо друг от друга. То, что мне известно: я и все остальные отцы-основатели «Сноусторма», кроме Славы, стали частью этого эксперимента. Так мы все и познакомились, а позже к нам присоединился Вячеслав Заяцев.

— И с тех пор вы владеете суперсилой, — скептически произнес Иен, почему-то раздраженно покосившись на Денизу. — Даже суперсилами.

Самая красивая женщина мира по версии миллионов людей все так же молчала, но по скользнувшей по ее устам улыбке я понял, что неугомонный журналист ее веселит.

— Все мы потеряли интерфейс, — ответил Хаген. — Все, кроме одного. Его звали Филипп Панфилов.

— Постойте! — встрепенулся Иен. — Уж не тот ли это загадочный брат знаменитой Киры, на деньги которой вы основали «Сноусторм»? Тот самый, который исчез, и которого никогда не нашли? Я готовил материал о Кире Панфиловой на годовщину ее смерти, но мне так и не удалось найти хоть что-то полезное о ее брате. Судя по всем источникам, Филипп прожил ничем не примечательную жизнь и, когда ему исполнилось тридцать с небольшим, просто исчез. Мне удалось найти его жену, с которой он развелся незадолго до исчезновения, но ей нечего было мне рассказать. По ее словам, вместе прожили они недолго, детей не завели, и она его бросила, когда поняла, что Филипп бесперспективный.

— Спасибо, что поделились, Иен, — сказал Хаген. — Но первая