Макс издал долгий прерывистый вздох.

– Всё в порядке, – шепнул он остальным. – Они нас не видят.

– Тогда что происходит? – спросила Гертруда и протиснулась вперёд, вытолкнув Босса на открытое место. Пёс шарахнулся обратно в тень. – Дайте мне посмотреть.

Крепыш шикнул на неё:

– Сиди тихо, кубышечка! Они нас случайно не заметили, не хотелось бы привлечь их внимание.

Гертруда горделиво подняла пятачок:

– Я знаю, как прятаться от хищников, спасибо. Просто я хочу послушать, о чём они говорят, а вы, дворняги, стоите у меня на пути.

– О, верно! – прошептала Гизмо. – Ты ведь можешь их понять! Мы следили за этими людьми; ты, наверное, сможешь сказать нам, куда они едут.

– Чтобы мы отправились в другую сторону, – проворчал Крепыш.

Навострив уши в сторону бензоколонок, свинья пробормотала:

– Хмм, да-да, полагаю, что так.

Рядом с машинами раздался пустой тяжёлый звук, и Макс снова весь превратился во внимание. Двое крепких мужчин – один лысый, другой в кепке – выбрасывали из багажника другой машины чёрно-красные баки побольше прежних. Они кидали канистры как попало, не заботясь о том, что те могут покорёжиться о бетон.

Максу доводилось сидеть в машине, пока родители вожаков его стаи заправляли бак, так что пёс знал: бензин – это вроде еды для машин, он не даёт им остановиться. Тут псу стало понятно, почему наконечники двух шлангов от колонок присоединены к бокам машин.

Хотя странно: люди наполняли также и красно-чёрные баки, по два у каждой колонки. Может, им нужен бензин в дорогу? Но похожих заправок кругом полным-полно, зачем им так усиленно запасаться?

Плохие люди занимались привычным делом – набирали цифры на экранах колонок, отсоединяли шланги от канистр, когда те наполнялись, и тихо переговаривались, иногда смеялись, но в основном оставались серьёзными. Гертруда слушала и тихонько кивала.

– Ну? Что они там говорят? – ворчливо спросил Босс.

Гертруда фыркнула:

– Я слушаю. Не сбивай меня. Они всё время твердят про какой-то огонь. Хотят сжечь что-то и извести паразитов раз и навсегда.

– Каких паразитов? Блох, что ли? – не понял Крепыш.

– Да, так обычно называют вредных насекомых, – рассеянно кивнула Гертруда. – Здоровяк с лысой головой беспокоится, что пожар будет опасным. – Она замолчала, а люди возобновили беседу.

Женщина подняла какую-то маленькую штуку, быстро провела по её верху большим пальцем. Блеснул крошечный огонёк.

Один из крупных мужчин закричал, а потом стукнул женщину по руке. Огонёк погас, маленькая штучка упала на землю. Женщина усмехнулась, а худой мужчина засмеялся.

– Лысый разозлился, выбил у неё из руки зажигалку и спросил, не хочет ли она спалить их всех, – прошептала Гертруда. – Сомневаюсь, что вам это известно, но прозрачная, дурно пахнущая жидкость, которую они наливают в бочонки, называется бензин. Она очень легко загорается. Это значит, стоит коснуться её спичкой или огоньком зажигалки, и вспыхнет целый огненный шар.

– Неудивительно, что тот лысый рассердился! – сказала Гизмо.

Свинья с кряхтением улеглась на брюхо прямо в дорожную пыль, потом склонила голову, чтобы лучше слышать людей.

– Они в основном говорят о деньгах, – сообщила она, потом засмеялась. – Деньги! Люди одержимы деньгами, а, насколько я могу судить, это всего лишь нарезанная бумага или маленькие металлические диски. Я пробовала съесть одну бумажку – совершенно невкусно! – Она покачала головой. – В любом случае эти люди говорят о чём-то потайном, где, как они думают, полно денег.

– О потайном убежище? – уточнил Макс.

– Вероятно, – ответила Гертруда. Она приподняла копытце, чтобы предупредить дальнейшие вопросы. – Погодите, они снова заговорили. Собираются обшарить банки в городе, до того как… до того как отправятся к причалам.

– Что такое банки? – поинтересовалась Гизмо. – Как консервные?

– Нет, – ответила Гертруда, продолжая прислушиваться. – Это здания, где люди хранят деньги. Эти ребята хотят украсть все деньги, которые там остались.

Макс посмотрел на людей. Топливные шланги теперь лежали разбросанными кое-как на земле, из насадок текла жидкость. Лица у людей раскраснелись, мускулы надулись – они носили к машинам канистры, держа по одной в каждой руке. В бачках плескалась жидкость, из некоторых, закрытых неплотно, капало.

В багажнике одной из машин стояли друг на друге два деревянных ящика. Сбоку у них были написаны красными буквами какие-то человеческие слова.

– Что написано на этих деревянных коробках? – спросил Босс.

Гертруда прищурилась:

– Там написано: «Осторожно. Динамит». – Глаза свиньи расширились. – Ого, да они и правда решили взорвать этот корабль.

– Корабль? – Макс резко повернул голову, чтобы поймать взгляд Гертруды. Может, он неверно понял её слова? – Какой корабль?

Гертруда небрежно махнула копытцем:

– Я не знаю – какой-то корабль! Это такие большие плавучие штуки! Тут их уйма! – Она хрюкнула. – Я знаю только то, что они всё время говорят про какой-то корабль с тайником, который им нужен, но на корабле засели собаки. Поэтому они хотят поджечь его, чтобы всё сгорело, кроме сейфа. Очевидно, он несгораемый.

– Корабль, полный собак? – протявкала Гизмо и от волнения пробежала по кругу между грязной кирпичной стеной магазина и щелястой оградой. – Это же «Цветок Юга»! Они хотят спалить дом наших друзей!

– Тихо! – прошипел Крепыш и легонько шлёпнул терьершу лапой. – Они услышат!

Четыре собаки и Гертруда разом задержали дыхание и оглянулись на плохих людей. Трое мужчин с трудом грузили большие канистры в машину, а женщина отошла в сторону. Она осторожно отступала от машин и навеса над колонками, двигаясь к затенённому месту рядом с загородкой, которая шла вдоль магазина самообслуживания.

Прямо туда, где прятались собаки и свинья.

И лицо у женщины при этом было какое-то странное.

Макс напрягся, готовый броситься на выручку друзьям при первой необходимости. Но сперва он хотел удостовериться, что Гертруда действительно услышала то, что передала им.

Женщина закричала, голос прозвучал из темноты нежно и маняще. Макс узнал слово: «Собачка».

– Она сказала: «Эй, собачка, ты там?» – прошептала Гертруда. – А потом позвала: «Иди сюда, собачка. Шейла тебя не обидит». – Свинья скривилась и прибавила: – «Может быть».

Женщина сделала ещё шаг, потом ещё. Теперь она была шагах в семи и полуприсела. Рука согнута в локте, ладонь на талии. Макс смутно различал у неё на поясе какое-то оружие.

Охотничий нож.

Крепыш вильнул поджатым хвостом: