И в нужник макну пару раз. Мы-то ее не трогали, мы помочь хотели. Ну, Чарльз хотел.

На свою голову.

Сердце кольнуло. Что с ним? И с Эдди? И… и она говорит, что не тронула их, но этой твари у меня веры нет. С другой стороны, зачем ей убивать? Убить кого-то, по себе знаю, не так и просто. Мало того, что совесть гложет, так еще и время… застрелить?

Порохом от нее не пахло, я бы учуяла. Он на редкость, зараза, въедливый, особенно в месте таком, как это, где ветра нет.

И крови не чую.

А без крови… душить долго. Магией? Она точно магию использовала, чтобы меня отключить.

– Потом… случилась неприятная история. Дядюшка возомнил себя самым умным и в итоге просчитался. Вот мы тут и оказались. Он злился. Сперва. Решил, что я виновата, хотя… в чем я виновата?

– Сколько тебе лет? На самом деле?

– Лет? Тридцать пять. – Она повернулась.

– А по виду не скажешь.

– Знаю. Есть… разработки. Мне что-то такое давали, чтобы дольше выглядела юной. Это ведь выгодно. Оказывается, сложно найти девицу не просто хорошенькую, но еще и с нужным характером. Вот и пользуются обычно по полной. А что потом с этих их зелий бывает… – Она зло сплюнула. – Я ведь никогда не беременела. И как выяснилось, вряд ли когда смогу. Чему-то там, внутри, не дали развиться. Сформироваться… Зато вот стареть буду медленней. До некоего предела. Какого? Никто не знает. Думаю, и они сами тоже…

– Ты его ненавидела?

– Дядюшку? Пожалуй, что… не сразу. Сперва я была благодарна ему. Как же… сирота бездомная. Еще гордилась, что служу короне. Потом влюбилась. Это нормально. Было время, когда я в рот ему смотрела и из кожи готова была вылезти, лишь бы угодить. А он пользовался. Нет, не так, как ты думаешь. Мы не спали. Это… всегда все усложняет.

Я молчала.

Не знала, что сказать.

Тридцать пять… матушке чуть больше, но она выглядит молодо. Все так говорят. Однако, выходит, не настолько молодо, как Молли?

И…

И ничего это не значит.

– Потом я становилась старше. Приходил опыт. Понимание.

– Чего?

– Того, что меня используют. Все. И дядюшка, и те, кто над дядюшкой. И… если бы нас не сослали в эту дыру, то через год или два, может три, но меня бы заменили.

– Как?

– Обыкновенно. В лучшем случае отправили бы куда-нибудь подальше… может, пристроили бы замуж, но вряд ли. Слишком ненадежным получился бы брак при моей неспособности родить. Хотя… всегда найдется, где использовать рабочего агента. А нет… – Молли провела пальцем по горлу. – Но скандал случился, а тут как раз замена понадобилась. Ну и… всплыла кое-какая информация.

– Про подземников?

– И про них. Про древние города, в которых спрятаны немыслимые сокровища. И тайные знания.

Ну, если сокровища, тогда понятно.

Сокровища – они ведь везде пригодятся, особенно если немыслимые. Такие только государству и хранить.

– Вот и спровадили, с одной стороны наблюдать… и не только. Мастера давно уже сотрудничают с той стороной.

– Правда?

– А то. Этот город только кажется самостоятельным. На деле просто удобно собрать всех придурков, недовольных правительством, в одном месте. Пусть себе играют в независимость, заодно уж испытывают то, что там, во внешнем мире, испытывать неудобно. А то мало ли, вдруг кто узнает, что корона спонсирует опыты над людьми? Нехорошо получится.

– А она спонсирует?

– Тебе документы предоставить или на слово поверишь? Вообще, поражает твоя наивность. Ты хоть представляешь, сколько денег нужно, чтобы построить все это?! – Молли не удержалась и руки вскинула. – Там, наверху? И поезда? Дороги? Дома? Площади? Перевезти людей. Поселить их. Сделать так, чтобы в первое время они не загнулись от голода?!

– Не ори, – проворчала я.

Ну… да, если так, то выходит, что она права. И от этой правоты становится тошно.

– То-то и оно… те, кто там наверху, они прекрасно понимают правила игры. И долги отдают сполна. И мы с дядюшкой – это так… дань традициям. Ссылка опять же, туда, где особо не навредим, даже если болтать станем. Ну и работа, конечно. Сюда, как ни странно, много чего интересного попадает. Вот и приглядывали, пока…

Она замолчала и поднялась.

– Ладно, неважно. Он сам тебе все расскажет.

А я тоже поднялась и не стала уточнять, кто. И о чем расскажет. Вот увижу – и пойму. Главное – сразу не прибить.

Глава 19

О змеях и разумных опасениях

Чарльз очнулся оттого, что на лицо лили воду.

Тонкой струйкой.

Ледяную.

Вода обжигала и скатывалась по щекам на шею, за шиворот. Под ним уже лужа набралась, одежда промокла, и Чарльз вяло подумал, что теперь точно заболеет. И открыл глаза. Ничего не изменилось, разве что вода в глаза попала.

А так темно.

Сыро.

– Живой? – сипло осведомилась тень, нависшая над головой.

– Живой. Кажется. – Чарльз поморщился. Каждое слово вызывало вспышку боли. И боль эта оглушала. А еще хотелось пить. – Пить дай.

Его подняли, рывком. И усадили, прислонив к стене. Сунули в руки флягу с ледяною водой.

Стало легче.

Сперва.

– Что…

– У тебя спросить хотел. Голова что с перепою, – пожаловался Эдди.

Это да.

Трещит и гудит.

Так. Собраться. Глушилка. Была.

Чарльз произнес это вслух.

– Вот же… собачья дочь. – Эдди сплюнул.

– Молли?

– А кто еще? Ее нет. И ладно бы ее.

Чарльз растер воду по лицу. Огляделся. Рядом у стены стоял Странник, держась за голову и покачиваясь.

– Что с ним?

– Плохо. Нас шибануло, а он же вообще наверху редко бывает, вот пока и… Надеюсь, придет в себя. Иначе мы в полной заднице.

В полной.

И без того.

Милисенты нет.

Нет… и куда подевалась? Не ушла бы сама. Ладно Чарльз, но брата она бы точно не бросила. Значит… Значит, увели.

Кто?

Думать нечего.

Тварь! И ведь он, Чарльз, нашел… помог… хотел помочь… поверил. А она… тварь.

– Не спеши. – Эдди сказал это спокойно. – Найдем. Нам бы только выбраться.

Помолчал и добавил:

– Хоть куда-нибудь.

Выбирались к озеру. Шли медленно, потому как каждый шаг вызывал в голове новую вспышку боли.

Когда Чарльз найдет эту стерву, Молли, он точно свернет ей шею.

Определенно, свернет.

Ибо нельзя быть тварью такой.

Добравшись до озера, он упал на четвереньки и не нашел ничего лучше, как сунуть голову в воду. Рядом фыркал Эдди.

– Радоваться надо, – сказал тот, размазывая черную, что деготь, воду руками.

– Чему? – Поводов для радости Чарльз не видел. Вот совершенно.

– Тому,