Помню, как повезло – при мне выбросили копченую горбушу. Взяла самую здоровую, в полтора кило, и домой бежала вприпрыжку. Мечтала – отварим с Катькой картошечки, нарежем рыбку. А как пахла эта красотка! Благоухала на весь автобус, лучше французских духов. Конечно, рыбу разрезали вдоль, пополам – нам и Маше. Работы не было, устроиться было невозможно, везде от ворот поворот. Идти в уборщицы? Ой, как не хотелось! Но понимала: еще чуть-чуть и побегу.

А пока мы доедали остаток макарон и круп, а однажды осталась одна перловка, которую Катька ненавидела лютой ненавистью.

Варили мы с Машей «змеиный» супчик: морковка, капуста, лучок и крупа, чтоб понаваристей. Детей от этого супчика воротило. А мы пили чай, пекли постные плюшки – ни масла не было, ни дрожжей. Ну и на Машином варенье держались, запасов хватило надолго.

Если бы не Машка… Очень мы поддерживали друг друга, очень. Две несчастные одинокие бабы с детьми. И некому за нас заступиться. Сколько слез мы с ней тогда выплакали. Не море – океан.

Уложив детей, мы сидели в полутемной кухне и разговаривали. О чем? О том, как жить дальше. Маша уговаривала меня челночить, но нужен был стартовый капитал, а у меня его, естественно, не было. Откуда? Машка рискнула, взяла в долг и рванула в Турцию за кожаными куртками. А я осталась с ее Сережкой. Ждала ее, и сердце обрывалось от тревоги – не прибили бы, не отняли бы деньги, не изнасиловали бы. Турки – народ горячий, а Машка пухлая аппетитная блондинка. Ой, не дай бог! Двоих детей мне точно не вытянуть.

Дождалась. Стоит на пороге моя Манюня, а я ее не узнаю. За четыре дня от толстушки Машки осталась половина. На полу, справа и слева, два огромных клетчатых баула, они есть и сейчас. Машка называла их сучьими сумками. Почему – не знаю. Наверное, потому, что жизнь была сучья.

Короче, притаранила Маня баулы, разобрали мы вещи, и квартира невыносимо завоняла новой кожей. Теперь куртки надо было реализовать. Да, нашим деткам она привезла подарки – жвачку и резиновые конфеты. И как они были счастливы этой дешевой гадости!

Итак, реализация. Тут два пути – отдать оптовикам и заработать копейки или купить место на рынке и торчать там. Вот здесь ожидалась прибыль.

В общем, Машка стала уговаривать: «Я буду мотаться за товаром, а ты торговать. Мы друг другу доверяем, а это главное в бизнесе». Какой там бизнес, просто смешно. Одна сплошная спекуляция. Но в обиход прочно вошло это новое слово. И все в один момент стали бизнесменами.

Испугалась тогда жутко: я и торговля? Да меня обманет первый же покупатель. Я же такая росомаха. Но делать было нечего. У нас с Катькой уже кончился чай, и пили мы кипяток, заваренный сушеными листьями смородины и иван-чая. Как морковный чай в войну, помнишь? Мы об этом читали.

В общем, купили мы место на рынке, и я встала за прилавок. Утешало одно: рядом со мной стояли приличные люди. Да, очень приличные. С некоторыми я подружилась – с врачом Надей Селивановой, теперь у нее частная клиника. С бывшей балериной Зосей – позже она уехала в Польшу к родне. С Игорьком, инженером, многодетным отцом. Его судьбы я не знаю, позже мы потерялись. Бандюков среди нас не было. И все они, и Зося, и Надя, и Игорек, люди более опытные, мне помогали. Скоро я стала понимать, распознавать, кто настоящий покупатель, а кто «турист» – так мы звали тех, кто пришел поглазеть. Перед «туристом» не стоило распинаться и тратить на него силы.

Из дома мы приносили кто что, у кого что было, но обязательно термосы – здоровые такие, чтобы греться. Зимой в павильоне было невыносимо холодно, а летом мы умирали от духоты. Все всем делились, угощали друг друга, подменяли и очень поддерживали.

Но я, конечно же, тут же попала. В первую же неделю у меня увели куртку – красивую такую, бордовую. С виду покупатели были приличные, парень с девушкой, влюбленная пара – а вот поди же, стащили, и глазом моргнуть не успела.

Как я боялась Машку, как рыдала! Бормотала, что выплачу, продам обручальное кольцо и отдам деньги. Машка устало отмахнулась:

– Забудь. Здесь не бывает без издержек.

Но все равно я страшно переживала и не спала две недели.

Зато теперь у меня были деньги! Немного за выход и остальное – процент от торговли.

Вечером, получив от Машки деньги, я пересчитывала их и чувствовала себя миллионершей. Ну и накупала всего – колбасы, сыра, мороженого, масла и сладостей. Все в кооперации. А там цены – мама моя дорогая. Но я не жалась. Достаточно мы с Катькой наголодались да наэкономились. Нет, копеечку маленькую на черный день, конечно, откладывала, жизнь научила. Но, может, достаточно черных дней, а?

Купила Катьке куклу, маленького голого пупса, за сущие копейки, но она была счастлива.

Да, возила продукты свекрови. Хорошей она была женщиной, моя баба Катя.

Так продолжалось два года. Машка моталась на Туретчину, а я торговала. Выживали. А потом Машку обманули, поставили на долги, стали грозить и запугивать, и она свалила в Омск к старшей сестре. А я снова осталась одна и снова без работы. Но повезло – взяли мыть подъезды. Ох, и работка была! Вспоминать неохота. Рынок тогда мне показался синекурой.

Вставала я в пять утра, пока Катька спала. Подъездов у меня было четыре, и это было большое счастье.

На лето Катьку забирала свекровь к родне в деревню, и я немного отдыхала. Приходила с работы, буквально падала на кровать и спала беспробудным сном. Ни о какой любви я не думала. Какая любовь, какие мужчины, если нет сил и ничего неохота?

А мимо проходила жизнь. Народ начал хорошо одеваться, появились иностранные машины и прекрасные, невиданные магазины. Но не для нас. Мы были изгоями в собственном городе. С подъездами надо было заканчивать. Я видела, что превращаюсь в старуху.

В отпуск, как понимаешь, не ездила – какое! Нет, вру. Пару раз за лето ездила в деревню к свекрови и Катьке. Черт-те куда, за сто верст. А точнее, почти за двести. Но там была красота! Поля, леса, простор. Луга заливные, речка чистейшая! Я стояла на берегу, и сердце замирало от счастья. Здесь была настоящая, истинная жизнь.

А ночью ревела. Как мне не хотелось обратно в город. Как не хотелось надевать синий халат, резиновые перчатки и резиновые калоши. Как не хотелось повязывать платок по глаза!

Да и вообще ничего не хотелось.

Зато Катька приезжала поправившаяся, румяная, загорелая, кровь с молоком.

Потом повезло. Приятель по вещевому рынку, дружок-спекулянт, предложил мне работу офис-менеджером в совместном предприятии с поляками. Это было почти невозможно. Центр Москвы, приличные люди в костюмах. И запахи, запахи! Не старой мешковины, проссанных лифтов и помойки, а французских духов, импортных сигарет и настоящего кофе! Но офис-менеджер только звучит красиво. А на деле подай-принеси. Свари кофе, завари чай, нарежь бутерброды, разогрей в микроволновке доставленную из ресторана еду. Сходи в магазин, купи сушек, печенья, конфет, чтобы были всегда. Ну и уборка, разумеется. Да, да, уборка. На уборщице они сэкономили.